- Разве ты можешь себе позволить влюбиться в шлюху? – спросила достаточно громко Николь, укоризненно покачала головой и попыталась уйти, но араб схватил её за руку и притянул к себе.
- Разве я сказал тебе, что влюбился в тебя? Хочу, чтобы ты была рядом.
- Хочешь посадить на цепь? Я свободная женщина. Завтра ты съезжаешь и это хорошее окончание отношений. Спасибо за подарок.
- Ты так легко не отделаешься от меня, потому что ты едешь со мной.
Николь попятилась, но араб тут же притянул её обратно к себе и, уткнувшись в макушку, зашептал:
- Ты моя. Ты создана для меня. Красивая, умная и такая страстная, что никогда не отпущу тебя.
- Сделаешь узницей?
- Нет, дам свободу, но окружу такой любовью, что сама не захочешь уходить. А теперь сядь за стол и мы позавтракаем.
Не надеясь на безоговорочное подчинение, араб подвёл Николь к диванчику и снова усадил. Завтрак проходил спокойно и ели они молча, но только до того момента пока арабу не позвонили и он зло не рявкнул в трубку:
- Подожди, сейчас выйду на улицу.
Он предупреждающим взглядом посмотрел на Николь, и она тут же кивнула, добавив:
- Я ни куда. Не волнуйся.
- Попробуй только сдвинуться с места и твоя попа будет три дня гореть красным светом, трусы даже не сможешь надеть.
Николь обречённо вздохнула, а когда араб пошёл по проходу между столами, показала ему язык. Он словно почувствовав, вдруг остановился, а она тут же уткнулась в тарелку, вытянув губы трубочкой. Вот только судьба решила, что отдыхать ей ещё рано, потому что к столу быстрым шагом подошёл её или не её, но старший брат. Молча со злой усмешкой на лице он демонстративно бросил в лицо ей платок.
- А тебя откуда принесла нелёгкая? – лениво жуя, поинтересовалась Николь.
- Прикройся, не позорь нашу семью.
- Ты, братик выражайся конкретнее, тебя или семью? Что относительно тебя, - Николь скомкала в руках платок, зажала в кулаке и медленно поднялась из-за стола, - если ещё раз бросишь в меня этот платок, то я заставлю тебя его съесть.
Брат оторопел, никак не ожидая от девушки такого дерзкого ответа, а Николь с презрением швырнула смятый платок ему в лицо. Прищурившись, подозрительно ухмыльнулась. Брат в ярости бросился к ней, сжав кулаки, вот только за его спиной прозвучало короткое предостережение:
- Не советую.
От голоса, в котором для Николь опять послышалось рычание, у парня холодок пробежал между лопаток, и он оглянулся. Мужчина, с которым все эти дни веселилась Николь, обошёл его и сел на своё место, расслабленно облокотившись на спинку дивана. Вопросительно глянув на парня и на платок у него в руке, посмотрел на Николь. А та мило улыбнулась и пожала плечами, добавив:
- Как-то так получилось. Это мой сводный брат – Юсуф.
Араб в ответ не сказал ни слова, только одобрительно улыбнулся. Девушка села и облегчённо выдохнула. Брат снова дернулся по направлению к ней, но поймав предостерегающий взгляд араба, обманчиво расслабленная поза которого, сейчас явственно свидетельствовала, что он готов к нападению. В сердцах махнув рукой с зажатым в ней злополучным платком, быстро, почти бегом направился к выходу, убегая от позора, когда женщина при всех поставила его на место за проявленное к ней хамство.
Обменявшись взглядом с арабом, Николь снова принялась за завтрак, считая, что на сегодня все спектакли сыграны, но она опять ошиблась. Один из зрителей, сидящих за соседним столиком, который утром в составе делегации побывал в номере, сейчас подогретый увиденной сценой, поднялся и поступью хозяина жизни подошёл к их столу.
Араб устало вздохнул и представил подошедшего Николь:
- Это Зишан - мой двоюродный брат, его отец шейх и он управляет этими землями. В номере я не успел вас познакомить, но, полагаю, ты с ними и так знакома.
Он заметил, каким тревожным стал взгляд Николь и как она напряглась.
- Вижу ты много чего позволяешь этой женщине, а проще говоря, шлюхе, которую, не стесняясь, усадил за свой стол. Не думаю, что твой отец будет рад такому кругу общения.
- Брат, следи за своим кругом, а ко мне не лезь. Я сам решаю, кого приглашать за свой стол. Поверь, с тобой бы я завтракать не стал.
- Когда натрахаешься, я не побрезгую и заберу эту шлюшку себе. Может быть, она тебе не говорила, но мы с ней уже пересекались как-то в одной плоскости, правда я тогда был не в адеквате, так что ничего толком не помню, вот и освежу воспоминания.
- Упс! – выдохнула в этот момент Николь, виновато наивным взглядом, глядя в глаза стоящего почти в плотную к их столу, наглого и ненавистного обидчика.
- Что за «упс»? – процедил сквозь зубы непрошенный гость.
Девушка молча скосила глаза вниз. Араб только успел заметить, как она быстро убрала ладонь с большого красивого тюбика с томатным кетчупом. Кетчуп всегда был у них на столе, потому что мужчина, сидящий напротив, заказывал эту приправу именно в исполнении известного иностранного производителя. А ещё он заметил, как от удивления расширяются глаза его брата, смотрящую на девчонку.
- Что это у тебя на штанах? – спросил шейх, подходя к сыну, решив в самом зачатке предотвратить возможный скандал, зная взрывной характер своего отпрыска и то, что он решил снова затащить в свою постель девчонку. Идея очень не нравилась шейху, ему и в прошлый раз кое-как удалось замять скандал, тем более, что Фаттах – отец девчонки, сложил с себя все полномочия и стал настоящим затворником, ни под каким предлогом не покидая своего дома и не принимая никого, даже шейха. Это вызвало немало вопросов и пересудов, что никак не укрепляло авторитет правящей семьи.
- Где? – Зишан машинально провёл по ремню и, как и все мужики, автоматически проверил ширинку. Его рука размазала по ней какую-то вязкую субстанцию, от чего непроизвольно брезгливо скривился и посмотрел на свои пальцы. Они были покрыты чем-то красным, и на ширинке, красовалось большое размазанное красное пятно.
- Не понял, - нахмурился Зишан. – Это что?
- Похоже, это месячные, - сочувственно и очень натурально смущаясь, пролепетала Николь, - могу поделиться. У меня всегда есть на всякий пожарный.
Говоря, девушка порылась в своей маленькой сумочке и достала плоский квадратик шириной с ладошку, положила его на стол и аккуратно одним пальчиком пододвинула к краю прямо напротив замершего и не верящего своим глазам Зишана.
- Бери, хорошие прокладки, ультратонкие.
Араб под взглядами своих родственников и других любопытных посетителей сам покрылся красными пятнами и, уже не задумываясь над последствиями, ринулся к Николь, которая моментально юркнула под стол и вынырнула уже со стороны своего знакомого.
- Ты, ты, ты ..., - задыхаясь от ярости, на весь ресторан заорал Зашан, сжимая и разжимая кулаки, словно готовясь к бою.
- Что я? – смело, глядя ему в глаза спросила Николь. – Я тебя не избивала до полусмерти, не насиловала и не выставляла это при всех своих знакомых и при моём отце, как великую победу и достижение. Ты растоптал мое достоинство, унизил меня прилюдно, теперь ты побудь в моей шкуре, почувствуй разницу, когда вытираешь ноги ты, а когда их вытирают об тебя. А я всего лишь пошутила, но я выросла в другом обществе, где от того, что ты мужчина совсем не значит, что ты господин. А обижать женщину – это вообще большой и непростительный грех.
Её пламенную речь слушал весь ресторан, который сразу замер, услышав рёв араба. После того, как Николь села, в большом безупречно оформленном зале вначале послышались единичные хлопки, которые тут же переросли в настоящую овацию. Её поддержали не только женщины, но и мужчины.
- Тебе, Николь, позавидовал бы любой артист, - хмыкнул сидящий рядом араб.
- Я старалась, - потупив глазки и скатывая в трубочку, лежащую на столе салфетку, ответила девушка.
- Только не делай так больше. Нельзя, - араб ласково сжал её руку под столом.
Зишан попятившись, вернулся за свой стол, пробуя оттереть пятно и тихо матерясь. Вот только его отец, сам шейх остался рядом с парочкой, на приглашение присесть, он отмахнулся, возвышаясь над сидящими и чувствуя своё превосходство.