– Хобб, что случилось?
– Не вникай, Сим, – раздражённо отмахнулся брат.
Мальчик незаметно пощупал кошелёк. Тот заметно отощал.
– Ты снова играл на деньги?
Хобб зло глянул на младшего брата и схватил кошелек.
– Я знаю, что делаю, – парень вытащил походный мешок, швырнул деньги и задвинул поклажу ногой. – Ну, что нарисовал?
Симмек потупил взор.
– Опять трещал с этим…
– Нет, – соврал мальчик. – В окно смотрел.
Хобб глянул на гнома. Тот продолжал читать, будто разговор не касался его.
– Ты помнишь, что получают лгуны? – грозно спросил старший брат.
Мальчик, не подымая головы, кивнул. Хоббу этого было недостаточно.
– Повтори. Вслух.
– Двадцать отжиманий.
В вагон вошли два охранника в тёмно-синих дублетах торговой компании. При их виде пассажиры оживились.
Охранников в поезда пустили после нападения Империи на Дымное королевство. Им полагалось следить за порядком, утихомиривать споры и, чего уж молчать, следить за пассажирами. Каждого подозревали в пособничестве «серым», каждый был потенциальным шпионом или предателем. Особенно после диверсии в поезде, шедшем из Инненга в Иммет.
Высокие и широкоплечие охранники издалека походили на братьев, только один был старше другого лет на пятнадцать. На самом деле они не были даже близкими родственниками, просто в их родных краях почти все люди темноволосые, с высокими скулами, черными густыми бровями и глубоко посажеными глазами, будто они всегда чем-то озабочены и потому сердиты. Тот, что постарше, носил на поясе короткий обоюдоострый меч, у младшего на бедре висела пистоль.
Охранники подходили к людям и спрашивали, есть ли у них какие-то жалобы. Иногда они перешучивались, стараясь подбодрить пассажиров. Многие ехали из тех мест, где давным-давно никто не улыбался. Дойдя до купе с братьями, охранники первым делом обратились к гному, чем раздосадовали Хобба, который пытался первым завязать беседу.
– Тэр Дукин, наше почтение, – старший охранник совершил полупоклон (младший едва кивнул). – Всё в порядке? Никто вам не надоедает?
Гном закрыл книгу и сложил руки на ней, сделавшись похожим на старенького деда, которого разбудили непоседливые внуки.
– Нет, нет, что вы.
– А вы, молодые люди? – осведомился старший охранник у братьев.
– Нас всё… – начал было говорить Сим, но Хобб больно сжал ему локоть и перебил.
– … устроило бы, если бы не приходилось делить вагон с мерзким гномом. В остальном у меня нет претензий.
Запустив гному «жука» под кожу, молодой человек ждал от него ответной реакции. Ироничного замечания, может быть, гневной тирады – чего угодно, лишь бы вывести недомерка из раздражающего равновесия. Но гном лишь улыбнулся в ответ. Охранники молча переглянулись и отправились дальше по вагону. От приподнятого настроения у них не осталось и следа.
Меж тем поезд медленно въехал в город. Небо потемнело от плотной тучной пыли, выдыхаемой трубой. За окном потянулись хлипкие хибарки пригорода. Состав медленно сдавал ход.
4
Дукин, заправив табак в увесистую трубку, по форме похожую на наковальню, заранее двинулся к выходу. Он погрузился в собственные думы, часть из которых касалась его путешествия в Рэйджволт, другая – двух братьев, деливших с ним купе. Он никак не мог понять, почему старший брат столь холоден к младшему? Его не заботило отношение старшего к нему самому. Дукин привык к ненависти людей, хоть и не до конца понимал её природу.
Поезд в последний раз легонько дёрнуло, и он остановился. Пассажиры заспешили на выход, проторяя себе дорогу по узкому коридору тюками с пожитками.
Дукин спустился следом за молодым охранником и остановился, вдыхая слабый аромат жжёной бумаги. Он напомнил ему дом с горящими печами, вздымающимися кузнечными мехами и ядрёным запахом пота гномьих тел, попеременно бьющих кувалдами по мягкому, податливому металлу. Дукин никогда не покидал Ки Харом надолго, даже когда командовал партизанским отрядом. Он чувствовал странную борьбу между жаждой путешествий и желанием вернуться в родной дом до той степени, что начинал испытывать беспокойство. Вот и сейчас, стоя на перроне в Пройнине, он ощущал, что теряет связь с родными подземельями.
Гном поджёг трубку и вдохнул дым выращенного на склонах родных гор табака. Вглядываясь в лица людей, он пытался проникнуть в их сущность. Взгляд Дукина остановился на женщине с двумя маленькими детьми. От страха малыши жались к матери и боязливо прятали лица в складках её просторного сарафана. Она была уже не молода и ей тяжело дался переезд. Думая о ней, Дукин представил картину: деревня с шуршащей пшеничной пашней и дом где-то на краю жёлтого колосящегося ковра, может быть, в тени высоких деревьев, посаженных основателем династии. Но случилась война. Муж этой женщины, уходя воевать с Империей, наказал уехать с детьми подальше. И вот она, растерянная и безмерно уставшая, стоит посреди чужого города в чужой стране и не имеет ни малейшего представления, что делать дальше. Что делать ей, обычной деревенской женщине, в заводском городе…