О Генри не было ничего слышно, вот уже как почти два года. Говорили, что он попал в плен после осады Виксберга, а потом будто растворился среди тысяч таких же пленённых безликих конфедератов.
Сколько бы они не пытались навести о нём справки, всё казалось тщетным.
– А больше оно ничего не говорит? – с нежной улыбкой спросила Каро.
Её густые, светлые волосы были собраны в простую причёску. Небольшого роста, миниатюрная, она казалась совсем хрупкой рядом с высоким, статным Питером.
Мия отвела взгляд, уткнувшись в книгу, стараясь сосредоточиться на сюжете. Последнюю страницу она за последние полчаса прочитала раз двадцать, но всё никак не могла уловить суть. Закрыв глаза, девушка покачала головой, ругая себя за рассеянность.
Сегодня она отчего–то целый день думала о Генри. Если честно, не было ни дня, когда бы она не думала о нём, но сегодня его образ почему–то особенно настойчиво не желал покидать её мыслей. Прошло больше двух лет, а она всё тосковала о нём, о том, что могло бы быть и чего уже, наверное, никогда не будет.
Внезапный вскрик Каро заставил Мию вскинуть голову и посмотреть, что же так привлекло внимание её будущей золовки. Вдалеке, у поворота с главной дороги, образовалось облако пыли. С каждой секундой маленькая точка становилась всё больше и больше, до тех пор, пока не превратилась во вполне явственно различимую фигуру всадника.
Питер, нахмурившись, встал.
Они не любили незваных гостей. Грабежи и мародёрства разбежавшихся по разным штатам дезертиров от обеих армий не были редкостью.
Каролина попыталась подняться на ноги, но мужчина, опустив руку ей на плечо, остановил девушку.
Пройдя в другой конец веранды, он взял ружьё. Проверив, заряжено ли оно, прислонил к стене дома, а сам встал на верхней ступеньке крыльца, широко расставив ноги, и, сложив руки на груди, приготовился ждать.
Каждая секунда растянулась до вечности. От скопившегося напряжения, воздух словно загустел.
Мия спряталась за густо разросшейся ипомеей. Ей было и любопытно, кто этот вечерний путник, и страшно – хоть последние два с половиной года она и провела в относительной безопасности, слишком тяжелы оказались воспоминания о прошлых потерях.
Стук копыт приближался. Кто бы это ни был, он нёсся во весь опор.
Мия кинула взгляд на Каро, та вдруг побледнела и приложила руку к груди, затем внезапно вскочила и кинулась к ступенькам крыльца.
Питер попытался перегородить ей путь, но девушка, схватив его за руки, оттолкнула.
Внезапно всё стихло. Мия насторожилась, смотря на своего, стоящего в растерянности, брата.
Тихо всхрапнула лошадь, всадник спешился. Она слышала, как его ботинки коснулись земли, звякнули кольца на подпруге. Шаг, другой. Питер переступал с ноги на ногу. Сдавленные рыдания Каролины разорвали затянувшуюся тишину.
Раздался еле слышный, бесконечно усталый голос, шепчущий какие–то слова успокоения. Голос, который Мия узнала бы из тысячи других. Голос, который до сих пор преследовал её по ночам, во снах.
«Я никуда не денусь, пока ты не будешь в безопасности... Обещаю...»
Мия моргнула, чувствуя, как непрошеная слеза скатилась по щеке. Она рассеянно смахнула её.
Заскрипели ступеньки крыльца, Мия наблюдала за тем, как Каролину передали на руки Питеру. Блондинка вцепилась в его куртку, почти утонув в широких, мужских объятиях. Её худенькие плечи вздрагивали. Питер крепче прижал её к себе, затем кивнул, настороженно смотря на путника, и увёл девушку в дом.
Мия, казалось, забыла, как дышать. Замерев, она смотрела, как мужчина, направляется к ней. Его одежда в дорожной пыли, он снимает шляпу, опуская её на перила веранды, его светлые волосы потемнели, но глаза по–прежнему светятся добротой и внутренней силой. Почти ничего не изменилось на его лице, лишь добавилось несколько тонких шрамов: один пересекал левую скулу, другой был виден над бровью.
Мия встала, не замечая ни книги, соскользнувшей с колен на пол, ни перевернувшегося бокала с чаем, что она нечаянно смахнула с подлокотника кресла.
Теперь между ними лишь несколько шагов, но и их они преодолели достаточно быстро.
Глубоко вздохнув, Мия посмотрела в лицо, черты которого не стёрли из её памяти, ни время, ни их короткое знакомство. Не удержавшись, она, словно заворожённая, протянула руку и почти коснулась его щеки, кончиками пальцев уже ощущая тепло, исходящее от кожи. Но отдёрнула руку, так и не решившись дотронуться.
Генри на секунду закрыл глаза, страдая почти физической болью от её близости, от желания притянуть её в свои объятия.