Теперь к горящим щекам наверняка добавились раскрасневшиеся уши.
Не удивительно, что мужик так опешил. Магические академии есть, а магии нет. Даже предположить стремно, почему этот вопрос меня никогда не заботил. У нас же три академщицы трудятся, а веник сам собой под песню у них почему-то не метет.
— Даф, а поч...
Повариха встрепенулась:
— Ну наконец-то!!
Я проследила за ее взглядом, но едва могла что-то разглядеть в сумерках и дыму от костров. Песни стихли так внезапно, что мне показалось уши заложило. Король что ли пожаловал?! Да быть не может. Отродясь его тут не было, я больше чем уверена, половина стражников даже не знает, как он выглядит.
— ...и че ты сидишь? — пихнула меня плечом Дафья.
Отовсюду доносились сдержанные смешки и перешептывания, я привстала и наконец-то поняла, чем вызвано резкое перевоплощение орущей гульбы в змеиное гнездо.
— Даф, какого хрена... — шепнула я, заглядывая подруге в лицо.
— А я че? — отвернула она свой неугомонный нос. — Я не причем! Может Людвиг его позвал!
Паль сделал еще пару неуверенных шагов в мою сторону и замер. Не удивительно, что я сразу его не признала. Обычно он рассекал по конюшне и загону в одних штанах, а сегодня наглаженная крестьянская рубаха свободно висела под жилетом, а брюки, заправленные в высокие сапоги, даже не топорщились во все стороны. Он смотрел на меня, изредка уводя взгляд куда-то в сторону и теребил в руках огромный букет из полевых цветов и колосьев.
Паль обычно по территории замка не шляется, только если к стене за брагой, случайно пересечься у нас бы в вряд ли вышло, отчего мне стало так неловко, что я грохнулась обратно на лавку, взяла кружку и отвернулась. Никак и в баню сходил! Надо бы припомнить ту тварь, что наплела мне про выдерганные волосы, потому что на мой взгляд за этот месяц их стало только больше. Даже расчесанные они ровными соломенными рядами спадали на лоб и шею без намека на лысину, которой он до этого не стесняясь светил.
— Эй...
Я бегло глянула на парня и постаралась успокоиться. И что мне теперь с ним делать? Видимо, измена в наше время совсем не повод для расставания. Приперся же!
— Что? — обиженно бросила я.
Букетом ему заехать что ли? Жалко. Стебли так ровно друг к другу приложены, что издали напоминают плетеный канат. По-любому же сам собирал, цветы-то не виноваты. Он виноват, теперь извиняется, и бить вроде не за что.
Я старалась взять себя в руки, чтобы устроить очередную истерику, заодно и повод свалить бы нашелся, но барабаны совести в голове и не думали затыкаться. Я его использовала? Использовала. Стал он из-за этого посмешищем всего двора? Стал. Я тоже стала, но этого и добивалась, а этот-то просто на удочку попался. Дурак потому что.
— Я п-поговорить хотел, — громко сказал Паль.
У меня на мгновение в голове воцарился диссонанс. Кто-то неподалеку уважительно хмыкнул. Да тут никак все впервые слышат от него связную речь!
Увести его отсюда? Я бы такое даже не рассматривала, будь он как обычно пьян, а тут, глядишь, и к общему знаменателю придем.
Или остаться?..
Если я его сейчас пошлю при всех, то мы поменяемся местами. Конюх станет несчастным и отвергнутым, а я прослыву стервой, что, в общем-то, тоже неплохо. И совесть чище будет.
— Ну говори, раз хотел, — сказала я и развела руки, намекая, что все мы внимание.
Паль поджал губы и глубоко вдохнул.
— Эй, — начал он, не обращая внимания на собравшихся. — Я виноват. И я не снимаю с себя вины. Ты не подумай, что весь этот месяц я сомневался или в том роде, просто я хотел доказать тебе. Я с того раз-за... — парень запнулся. — Ну в общем с этой дурой, с пасеки. Я не хотел.
Я всеми силами пыталась нагнать на лицо бешенства, но концерт оказался куда серьезнее, чем мне сначала показалось. Не мог же он принять наши недо-отношения настолько всерьез? Я и выбрала его, потому что он не просыхал, было не так уж и сложно проводить с ним время, ведь брага рекой лилась. Напился и спит, один раз только мало оказалось.
— Не хотел бы, не смог, — мямлила я.
— Так, может, я и не смог! — встрепенулся Паль. Даф едва удержалась, чтоб не заржать. — Я не помню ничего. Но с того раза я не пил. Вообще! Можешь у Ванка спросить, — указал он букетом на самогонщика, который в свою очередь уверенно закивал. — Такого больше не повторится. Я могу тебе чем хочешь поклясться! Ну прости. Придурка. Это все дрянь эта!
— Марка значит виновата?
— Нет, — отмахнулся Паль. — Я не о ней. Это все брага эта, проклятущая. Но я тебе клянусь! Больше никогда капли в рот не возьму! Так что прости. Искренне!
Язык присох к небу и напрочь отказывался осыпать этого олуха оскорблениями.
Я медленно встала. Не могу по-плохому, придется по-хорошему:
— Паль, — голос дрогнул. — Я, конечно, п-принимаю твои извинения, но ты же понимаешь, что так легко такое простить нельзя. Если бы я изменила тебе с ним, — ткнула я пальцем на какого-то мужика. — Ты бы меня простил?
— Нет. — Резко и без раздумий ответил конюх. — Никогда, — добавил он и отвернулся.
Что за, мать его, любовное фэнтези?.. Дем сказал, это дерьмо не по его части, тогда где я свернула не туда?!
— Вот и я о то...
— Не простил бы. И я знаю, что ты меня никогда за это не простишь. Но я тебе уже клялся, и могу поклясться еще тысячи раз. Я изменюсь, и мы никогда больше не вспомним о том чудовище, которое однажды заставило тебя страдать.
Хорошо, что на последнем слове по толпе пронесся восторженный вздох, — мой затерялся в многоголосье. Да он не просто умеет внятно разговаривать, в нем захлебнулся нормальный, здравомыслящий мужик!
Взгляд заметался по столу. Ставки моего ответа возросли многократно.
Я хотела что-то ляпнуть, но осеклась от осознания, что завтра же по замку поползут слухи: конюх у нас аки лягушка, стал царевной. И все из-за чего? Любви! Местные дамочки не прочь над ним посмеяться, он все равно что придворный шут, но могу поспорить, уже завтра все попрутся к конюшням, только чтобы воочию убедиться, что сказка случается, ведь развлечений в наших краях маловато будет. Паля держали только из-за того, что он хорошо делал свою работу и на сердца графских подружек не претендовал. А если он правда пить бросит? Тогда есть вероятность, что в итоге его просто выпрут отсюда из-за этой проклятой любви. И что изменится, если я его прощу? Ничего? Или подружка в служанках как-то спасет ситуацию?..
Меня давило к земле от обиды. Дура. Надо было головой своей думать, прежде чем ввязываться в эту авантюру и тащиться по услужливо склоненным головам к своему благополучию. Что теперь делать?.. Повстречаться с ним еще, опять споить и бросить?
Я задрала глаза на парня. В легенде у него алкоголь явно не значился, из-за чего только лошади, которых он обожал, держали его на приемлемом уровне. Он выглядел вполне здоровым мужиком для не просыхающего алкаша, а теперь будет только расцветать.
Паль склонил голову к плечу и снова поджал губы. Ждет ответа. Он бы никогда не стал соблазнять меня, чтобы немного укрепить свое положение в замке. Наоборот, из-за меня он очень рискует и просто не может этого не понимать.
Я села обратно.
— Ладно... — шепнула я, роняя голову на руки.
Потом что-нибудь придумаем. Буду вести себя, как дура ненормальная. Как полюбил, так и разлюбит.
— Палька! Слышал?! Прощает, говорит!
Меня окутало громогласным ором и свистом. Страшась заглянуть в зеркало, я напрочь забыла, что помимо внешних проявлений гнили, бывают внутренние. До зубного скрежета ужасало, что в один момент я правда была готова его уничтожить. Это было бы логично. Логично быть Дьяволом, когда живешь в аду.