Замкнутый образ жизни не делает человека невидимым. Он пользуется услугами почты, парикмахерской, портного. Кстати, где жильцы заказывают на дом готовые обеды, ужин? Да туг поблизости немало подобных заведений на любой вкус; в одном — суси [7], в другом — домбури [8], там — готовят угрей, имеется китайская кухня. Повезло мне в сусичной лавке. Ее хозяин с видимым удовольствием продемонстрировал передо мной знание своей клиентуры;
— Шестьсот вторая, говорите? Заказ и доставка обычно в субботу, после полуночи, на две персоны — суси самые изысканные.
— Вы обслуживаете даже в столь поздний час?
— Почему бы и нет, был бы спрос. Советую побеседовать с нашим разносчиком. Толковый малый. Эй, Гэн–тян [9]!
Славный парень. На мой вопрос, видел ли он в кино Куронума Юко, засмущался, пробормотал, что только на картинке в журнале, и совсем смешался. Ну, а как ему она показалась в жизни? Гэн–тян вопросительно поднял брови: с госпожой ему не приходилось иметь дела; женский голос от имени Куронума заказывал суси, но всякий раз заказ принимал один и тот же мужчина лет сорока, чаще всего одетый в спортивную рубашку, он же платил и давал хорошие чаевые. Неплохо было бы миг иметь при себе фото Такити. Хотя и без того ясно, о ком речь. Дальше. Каким образом он в вечернее время попадает в квартиру? Внизу переговорное устройство, достаточно ему сказать — доставка суси, и дверь автоматически открывается. Днем входная дверь не запирается и Гэн–тян в любое удобное время забирает порожнюю посуду, выставленную на первом этаже. Так принято с заказчиками в многоэтажках.
— Может быть, господин из газеты обратит внимание на вчерашний заказ?
— Обожди, Гэн–тян, хозяин сказал, что из шестьсот второй заказывают по субботам. Так, значит…
— В том–то и дело. Нас самих удивило. Во–первых, среда, во–вторых, необычно раннее время — я занес суси в квартиру, когда не было и одиннадцати. Но не это главное. Нам никогда не заказывали три порции.
— Гэн–тян, а ты… — а тебе, — я ие сразу нашелся, что и сказать, так меня сразила эта новость— ты думаешь, что был ужин на троих? Конечно, три порции суси на двоих многовато, но…
— В прихожей стояли две пары мужских туфель. Обе черного цвета, но разных размеров.
— Гэн–тян, ты молодец. А другого мужчину ты видел?
— Нет. Знакомый мужчина принял заказ, расплатился и закрыл за мной. Я ничего не видел и не слышал, что там, в комнате. В прихожей плотная занавеска.
Видя мое возбужденное состояние, малый старался не пропустить ни одной детали. Сегодня днем он зашел за посудой, около полудня. Та, как всегда, была выставлена внизу. Одна порция суси осталась нетронутой. Расточительство, которое может позволить себе лишь состоятельный человек — порция такого качества стоит три тысячи иен. Я отблагодарил Гэн–тян за сведения и обещал навестить его в ближайшее время.
Несмотря на тягостное впечатление от последнего разговора с Йоко, я набрал ее номер. И сразу полегчало на душе. Это был голос моей Йоко, живой, эмоциональный. Она обрадовалась мне.
— Ты где?
— В Нака-Мэгуро.
— Прошу тебя, приезжай как можно скорей.
— Как я понял, сослуживцы уже ушли?
— Да, да, ушли.
2
Трехкомнатная квартира с просторной гостиной. Мебель европейского производства. Мне вспомнилась заграничная зажигалка Такити. На стене ярким пятном выделялась картина. По-моему, Шагал. Это что, фамильная черта — увлечение живописью?
Все так, только непонятно для чего я приглашен сюда, к тому же спешно. Полюбоваться интерьером, картиной? Йоко нужна поддержка, сейчас ей не до нежностей, и все–таки… Открыла, впустила и тут же сама уединилась в уголочке, со стаканом виски в руке. То, что в хрустальной посудине плескался забористый алкоголь, догадаться нетрудно. Я взял со стола откупоренную бутылку. Первоклассный скоч. «Something special» [10].
— Пить в одиночку вредно. Разреши составить компанию, — сказал я, желая хоть как–то разговорить ее и, честно говоря, самому себе придать чуток уверенности. — И что же мы пьем? О, «Нечто особенное»…
— Ничего особенного. Как «Джонни Коку» и «Ригару». Просто брат любил этот сорт. Ему нравилась песенка: «Пусть не будет ничего, но чтобы было всегда «Нечто особенное»…» — Йоко задумчиво разглядывала содержимое стакана, и лицо ее было грустное, грустное.
— Хорошая квартира. Хорошее виски. Хорошая картина. Это Шагал, не так ли?
— Шагал. Брат принос его откуда–то месяц назад. Сказал, что ценя ей — сто миллионов йен, — Она произнесла это с таким безразличием, словно сообщила о сущем пустяке. Ничего себе — пустяк! Интерес к подлинникам такого уровня может позволить себе далеко не всякий богатый человек. Импрессионисты. Шагал… Тонкий намек на то, что вы ошиблись дверью.
Я отхлебнул на стакана В общем–то, ничего особенного.
— Твой брат любил суси?
— Очень. А откуда тебе это известно? — наконец–то Йоко оторвала свой взгляд от виски. — Почему ты об этом спрашиваешь?
Мне было бесконечно жаль ее, видел, что случившееся надломило что–то в душе Йоко, но выхода не было.
— Похоже на то, что в доме Куронума Юко заказывали суси специально для него.
— Ты встречался с ней?
— Хотел встретиться. Но ее… убили.
Йоко закрыла лицо руками. Ее всю колотило. Когда она отняла руки, побелевшее лицо, дрожащие губы выдавали такой страх, что это передалось невольно и мне. Но то был страх за нее, а не перед чем–то иным, верьте слову. Сквозь слезы она пыталась говорить, но фразы не складывались, можно было разобрать лишь: «Ужас… только не это… ужасно, ужас».
Глоток виски как будто подействовал на нее успокаивающе. Пусть немного придет в себя. Я добавил в ее стакан и в свой. Она покачала головой: хватит, ие хочу. Я попросил у нее фотографию Такити.
— Зачем она тебе? — Нет, не успокоение вернулось к ней, а нечто враждебное ко мне вселилось в нее. Я остро почувствовал это. Чем больше я вдавался в объяснения того, что расследованию нужно помогать, тем более отрешенными становились ее глаза, глядевшие на меня и, казалось, не видящие меня.
— Послушай, — сказала она, — может быть, хватит?!
— Ты о чем?
— Об этом самом. Брата не воскресить. Я не хочу обременять тебя своими проблемами, хлопотами.
— Ты думаешь, меня ждут неприятности? Это тебе сослуживцы внушили? Уж говори, коли начала.
— Ничего подобного, — в запальчивости Йоко задела стакан и часть «Нечто особенного» пролилась на стол. Я ей не верил, каюсь. Не она это говорила, а кто–то другой, чужой, поселившийся в ней. Страх. Тогда я спросил ее, по–прежнему ли она убеждена в убийстве брата или уже нет. Йоко промолчала.
— Можешь не говорить. Мне и без того ясно, откуда ветер, кто посоветовал тебе как можно скорее забыть, предать забвению, короче, молчать. Но я не могу держать от тебя в секрете: твой брат вчера вечером был у Куронума Юко.
— Что!!! Как ты можешь! — Йоко задыхалась от волнения, гнева, обиды. Уж и не знаю, чего было больше в ее словах. — Не думаешь ли ты, что он убил ее?!
— Конечно, не думаю. Тем более, что знаю — с ним вместе у нее был еще один мужчина. Но кто он — неизвестно. Вот поэтому я и хочу попросить у тебя фотографию брата, лучше две-три разные. Полиция пока не знает, где он был вчера вечером. Нужно ее упредить.
Она молча поднялась, вынула из ящика стола альбом и молча положила его передо иной, Я отобрал два снимка. На одном Такити сфотографирован в рост, в пиджаке, лицом на камеру. На другом — во время игры в гольф, в компании четырех мужчин.
— Спасибо тебе, Йоко, — сказал я. — Мне пора.
— Пожалуйста, не делай глупости. Выше головы не прыгнешь. — Она была такой одинокой, такой беспомощной, что все во мне перевернулось. Хотелось укрыть ее у себя на груди, поцеловать.
8
Домбури — традиционное блюдо с вареным рисом в виде гарнира, подаваемое в большой фарфоровой чашке.