Этимологи славянское название «хер» рассматривают как сокращение от древнего слова «керубим» — так в иудейской, а затем и в христианской религии называлась разновидность «чинов ангельских» — херувимы.
Без всякой связи с этим «высоким» происхождением крестообразная форма буквы родила в русском языке новое слово «херить», «похерить» — сначала в значении «крестообразно зачеркнуть», а затем и вообще «отменить», «упразднить», «уничтожить»…
Мы и сегодня употребляем это слово, хотя и с некоторой осторожностью: вовсе не по его вине. Подчиняясь тому, что мы именовали «акрофоническим принципом», оно стало сначала в имистическим замещением непристойного слова, а лотом стало употребляться как его синоним. Но старославянские грамотеи даже и не предполагали возможности подобных нечестивых метаморфоз.
Может быть, вас заинтересует попутно, почему латиница, усвоив греческое «хи», стала обозначать ею совсем другой, сложный греческий же звук «кс», для которого в греческой азбуке существовала причудливого вида буква «кси» — ξ, в прописной форме выглядевшая совсем уж странно Ξ. Почему они не приняли её к употреблению?
Увидев свои слова «ксэнос» и «ксэрос» написанными на латинский лад через X вместо «кси», грек непременно прочёл бы их «хенос» и «херос».
Но римлянам это было совершенно безразлично, так как у них ничего похожего на греческое «кс» в языке не было, и букву X они употребляли исключительно в греческих словах. Для того же звука, который теперь, изучая латинский язык, мы называем «ха», римляне довольно естественно использовали греческую «эту», у греков передававшую звук «э» с придыханием.
Именно поэтому имя греческой красавицы Ηλεγη мы теперь произносим как «Елена», а западные языки изображают его как Helene.
Взаимная передача средствами латиницы русской буквы X, а средствами нашей азбуки — европейской буквы H представляет затруднения.
Посмотрите, как сложно и неточно передает французская письменность наше название Харьков — то Cahrkow, то Harkoff, а то и просто как Karkof…
Но и нам ничуть не легче правильно, с точки зрения самих французов, передать любое их слово, начинающееся с Н.
Таких слов во французском языке уйма; масса и таких имен. Многие из них попадают в русскую речь и подвергаются ужасному искажению.
Любители детективной литературы отлично знают француза сыщика Эркюля Пуаро, постоянного героя романов Агаты Кристи. Но мало кто догадывается, что Эркюль — просто приспособление к нашей азбуке имени, которое по-французски пишется Hercules и во всех других случаях в России передается как… Геркулес.
Русская буква X передает глухой фрикативный звук, парный тому звонкому, который послужил поводом для разногласий между Ломоносовым и Тредиаковским. Теперь никто из русских не пользуется звонким фрикативным «γ» при произнесении тех слов, в которых его встречали наши предки — «бογ», «γосподь», «блаγо». Зато появилось обыкновение произносить этот южнорусский или украинский «у» там, где он отродясь никогда не стоял и нормами русской литературной речи не предусмотрен: «уора», «врауам»…
И буква Ф, и буква X могут выражать и твёрдые и мягкие звуки «ф» и «х». Но вот что любопытно: насколько обычно в нашем языке буквосочетание ФЬ, настолько невозможно равносильное ему ХЬ. В конце слов, если верить словарю Бильфельдта, мы можем указать всего одно слово с ФЬ — «верфь». На ХЬ, по его данным, не оканчивается ни одно русское слово.
Ц
Буквы Ц и Ч обозначают аффрикаты. Аффриката — сложный согласный звук, но не всякий, а лишь такой, который состоит как бы из двух согласных же звуков, образуемых при одном и том же общем положении органов речи. Чтобы произнести то, что выражала буква «пси» кириллицы, необходимо сначала сомкнуть губы для звука «п», затем разомкнуть и перевести их и язык в положение, необходимое для произнесения звука «с». Поэтому для русского языка «пс» не аффриката. Такое звукосочетание строится как бы в два приема, а аффриката — одноступенно.
А теперь произнесите «ц». При углубленном изучении «ц» тоже оказывается двухсоставным звуком — «т» плюс «с». Но оба элемента рождаются в одном и том же месте полости рта, при нахождении кончика языка у передних зубов. Не надо прекращать одно из положений, что-бы начать приведение органов речи к другому.
То же и со звуком «ч», только вторым составляющим здесь является не свистящее «с», а шипящее «ш».
Постоянно случается, что пары звуков, внешне очень похожие, появляются без их объединения в аффрикаты: «отсадить» — это одно: «воцариться» — совершенно другое; «отшуметь» — далеко не то же самое в фонетическом отношении, что «очуметь». В одних случаях перед нами некие звукосочетания, в других — вроде бы те же звуки, но уже спаянные в аффрикаты.