7
***
Суд в империи магов Гарзат – самый честный, неподкупный, справедливый и беспристрастный суд в мире. А ещё – это неиссякаемый источник хлеба и зрелищ для простого народа. Ведь, так или иначе, чуть ли не раз в месяц, попадается кто-то на запретной магии, зелье из Чёрного списка или же с какой-нибудь магической безделушкой, внесённой в Книгу запрещённый артефактов. Количество магов, колдунов, целителей и ведьм – это не уменьшает. Там где есть закон, всегда найдутся те, кто сможет его обойти.
Но и смотреть сквозь пальцы на это вечно никто не будет.
Молодую ведьму, пойманную на варке приворотного зелья, входящего в тройку лидеров Чёрного списка, да ещё завязанного на кровную магию и магическую составляющую изготовителя, решили судить за всё и сразу. Так сказать, в назидание остальным и на потеху горожанам.
К тому же, качество состава и его назначение определили лучшие судебные эксперты, давшие соответствующее заключение. И это стало одним из гвоздей для гроба обвиняемой.
Малый судейский трибунал, за председательством Главы Города, терпеливо заслушал обвинителя, зачитавшего список нарушений, составленный согласно законам империи.
Штатный защитник, выписанный из городской казны, выдал характеристику, взятую из личного дела выпускницы Академии Высших и Тёмных Искусств. Несколько общих сведений и стандартную фразу о том, что его подзащитная честная гражданка, оступившаяся впервые на скользкой колдовской дорожке и заслуживающая снисхождения. И всё это было сказано сухим, канцелярским тоном, однозначно говорившем о том, что адвокат и сам себе не верит.
Ещё по одной довольной улыбочки председателя трибунала можно было понять. Вариантов будет всего два: или костёр или плаха. Причём второй вариант явно предпочтительней. Вонять не так будет, да и грязи меньше…
Сеяра не питала никаких ложных иллюзий и надежд по поводу появления благородного рыцаря на белом коне и в сверкающих доспехах, для спасения её жизни, чести и достоинства. Скорее небо упадёт на землю, чем пресловутый Маркус Винд, жених недоделанный, попробует выручить свою невесту. Попавшую под суд именно по его инициативе!
- Ваше последнее слово, обвиняемая? – вежливо осведомился председатель трибунала, стуком молотка призывая аудиторию к тишине.
Грациозно, насколько позволяли оковы и цепь, прибитая к полу, Сеяра встала с деревянной скамьи и, ехидно улыбнувшись, продемонстрировала окружающим характерный жест рукой, с оттопыренным средним пальцем.
Толпа возмущённо загалдела, а ведьма лишь пожала плечами, снова устроившись на облюбованном поневоле месте. Председатель постучал молотком, призывая собравшихся к порядку и провозгласил:
- Именем закона объявляю подсудимую Сеяру Ланди виновной по всем пунктам! За деяния её чёрные приговор один – смертная казнь! Сегодня вечером на Главной площади тебя ведьма, лишат головы!
Одобрительный рёв горожан и сдержанные хлопки радости со стороны членов судейского трибунала ознаменовали окончание судебного процесса. Конвой дёрнул за цепь, вынуждая следовать за стражей. И вскоре Сеяра вновь оказалась в уже порядком надоевшем помещении камеры смертников. Маленькое зарешёченное окошко под потолком, деревянные нары у стены и миска с водой. Почему-то все свято верили, что перед встречей с топором палача лучше поголодать немного.
Как будто от этого кому-то, окромя городской казны, легче станет.
Тяжело вздохнув, ведьма опустилась на уродливое подобие койки, болтая ногами в воздухе и предаваясь счастливым воспоминаниям о прошлом. Сожалела ли она о чём-то? Конечно. О том, что не прижала нос Маркуса в дверях, не послала его далеко и надолго и не отравила ещё тогда, после разрыва помолвки.
Ещё Сеяра скучала по Волчку и подругам. За столько лет совместной жизни они друг для друга стали семьёй. Терять которую ой как не хотелось.
И в тоже время ведьма очень надеялась, что на саму казнь девочки не придут. Зная их натуру, обязательно попробуют спасти из-под топора её бедовую голову. За что уже все четверо могут оказаться на костре.
Вытащив из-за голенища сапога деревянную флейту, спрятанную особым образом и не найденную при обыске, проведённом спустя рукава, Сеяра поднесла её к губам и выдула первые несколько грустных нот. Встряхнулась, глубоко вздохнула и с ехидной, мечтательной улыбкой заиграла весёлую, дразнящую мелодию. Деревенская кадриль неслась по коридорам карцера, сменяясь дерзким танго и медлительным вальсом.
В конце концов, даже если ей предстоит умереть, то кто сказал, что последние часы и минуты она проведёт предаваясь горю и унынию?