— Хм… Размер какой?
— Сорок третий.
Таксист посмотрел на свои кроссовки.
— Ладно, снимай. На толстый носок покатит…
Через минуту такси развернулось и уехало в город. Степан остался стоять на обочине в обшарпанных кроссовках таксиста, которые ему жали. Он набрал телефонный номер и сказал в трубку:
— Рама? Маляву Турку передашь?
Через минуту Степан уже пробирался вдоль заборов. Нужно было выяснить, куда въехал джип. Он подпрыгнул, заглядывая во двор. Перешел к следующей даче, снова подпрыгнул и заглянул.
Есть! Степан увидел во дворе искомый джип. Ни Мордатого, ни водителя, ни Ирины видно не было. Степан прикинул высоту забора, осмотрелся: не торчат ли над воротами камеры наблюдения. Оценил, сможет пробраться внутрь незамеченным или нет. Решил пока не рисковать. Турецкий должен отсигналить, как быть дальше…
Стемнело. Степан сидел под деревом. Периодически брал в руку телефон, проверял, не сел ли, ждал звонка. Звонка не было…
Наконец он не выдержал, позвонил сам.
— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
— Вне зоны, твою мать, — выругался Степан. — Вне зоны! Как же вне зоны, когда как раз — в зоне?!
Он решил действовать самостоятельно. Перелез через забор, предварительно набросив на острые штыри кожаную куртку. Спрыгивая, потащил за собой куртку. Она зацепилась крепко и, когда он потянул, застряла прочно и, конечно, не рвалась, только скрипела. Степан бросил куртку и короткими перебежками добрался до особняка. Заглянул в освещенное окно первого этажа.
Турецкий
Турецкий вертел в руках кубик Рубика. Больничный «баландер» выдал ужин и подсунул свернутый во много раз обрывок бумаги. Турецкий развернул записку. «Ирину забрали с пленкой. Что делать?» Турецкий сломал кубик в кулаке. «Ирину забрали с пленкой. Что делать?» Еще была приписка лично от Рамы. «Малява — сотня. Ответ — две».
Турецкий сжег записку. Встал с кровати, походил по палате. Это было делать еще тяжело, но на боль он уже внимания не обращал. Нужно было действовать. Ждать и действовать.
Наконец в палату вошел Васильев — все в той же «униформе» — в халате и маске.
— Хорошие новости! — заявил он с порога. — Кассету я передал генералу Зиме. Он обещал во всем быстро разобраться. Ты знаешь его?
— Слышал о нем, — кивнул Турецкий.
Вот вам и адвокат от Гордеева… Турецкий слушал его и удивлялся: как же вдохновенно врет! Можно по-хорошему позавидовать. Способный человек, сразу видно.
— А…
— Что?
— Больше он ничего не сказал?
— Ну… — улыбнулся адвокат, — честно говоря, выматерил тебя: что же, говорит, Турецкий темнил столько времени?!
— Лучше поздно, чем никогда.
Турецкий встал с постели, протянул адвокату руку для рукопожатия, но вместо этого ударил его в висок. Васильев упал на кровать. Турецкий стащил с него одежду. Надел халат и маску. Адвоката уложил в постель, привязал разорванными простынями к кровати, заткнул рот кляпом, накрыл одеялом до самых глаз. Отошел, оценил свою работу и остался удовлетворен.
Постучал в дверь. Ничего не подозревающий охранник выпустил его в коридор.
На выходе из лазарета Турецкий снял маску, показал следующему охраннику за решеткой пропуск адвоката. Решетка открылась.
Турецкий не один раз ходил по этим коридорам и был неплохо знаком с процедурой. Да и контролеры, разумеется, всех адвокатов в лицо помнить не обязаны.
Осталось преодолеть последний рубеж. И у очередной решетки Турецкий столкнулся с… Сергеи-чем. Сергеич изменился в лице — сначала побледнел, потом покраснел.
— Это как же?.. — Он стал на пути. — Ну, Александр Борисыч, тебе придется меня убить…
— У меня похитили жену. Так что уж лучше ты сам.
Сергеич стоял столбом, не двигался.
Турецкий просто обошел его и двинулся дальше.
Сергеич едва не плакал:
— Турецкий, родной, никто ведь не поверит, что я не смог тебя остановить!
Турецкий, не оглядываясь, шел вперед.
— Ну что за невезуха на старости лет! — Сергеич с размаху стукнулся лицом об решетку, потом еще раз. Из разбитого рта и рассеченных бровей потекла кровь. — Так лучше… — И упал на пол.
А Турецкий подошел к ближайшему таксофону — рядом с СИЗО. Набрал домашний номер. Послушал длинные гудки с полминуты. Позвонил Ирине на мобильный. Тоже безрезультатно. Положил трубку. Почесал голову. Что же делать?! Звонить в «Глорию»? Голованову на мобильный? Нет, это глупо, после того, как его посадили, все телефоны друзей наверняка прослушиваются. А телефон Голованова сто пудов слушается уже несколько недель. Туредкий вспомнил, как Сева получил анонимный конверт с ценными сведениями сразу после того, как поговорил по мобильному с Турецким. В «Глорию» вообще соваться, по меньшей мере, неразумно. Либо там его уже ждут, либо он подведет друзей под монастырь.