— Как тебя зовут?
— Макс.
— Пойдем, покажу…
Мальчик смотрел настороженно.
— Не дрейфь, я же не Майкл Джексон.
Через пару минут Макс въехал во двор, сделал пару трюков, разогнался, направился прямиком к машине оперативников и у самой «шестерки» неловко соскочил со скейта. Скейт въехал под днище машины. Макс сделал вид, что достает скейт, но только сильнее его заталкивал. Затем с растерянным видом подошел к водительской дверце, постучал в стекло.
— У вас там…
Оперативники видели, как закатился скейт. Наблюдение, по их мнению, было бесполезным. А тут повод выйти размять ноги. Один вышел и стал шарить рукой под днищем, но достать скейт оказалось непросто, пришлось нагнуться и засунуть руку поглубже. Второй опер остался в машине, но открыл дверцу, высунулся, давал советы и на подъезд уже не смотрел.
Турецкий успел скрыться в подъезде до того, как оперативники вернулись к наблюдению. Скейт, наконец, удалось извлечь.
— Держи, Шумахер, — сказал опер, отряхивая джинсы. — Слушай, пацан, хочешь заработать? — Он достал бумажник. — Знаешь «Русское бистро» за углом?
Макс кивнул.
— Классный денек выдался.
— В смысле? — спросил опер.
— Ну, так… Погода хорошая…
— Ладно. Значит, две кулебяки…
Бандиты
Китайско-русская троица в джипе наблюдала, как Плетнев подвел Чонга Ли к своему автомобилю.
Леха проверил боекомплект автомата. Остался недоволен и сменил рожок с патронами.
— Не торопись, — не глядя на него, сказал Мо. — И не суетись.
— Мо! Смотри, — сказал Ши по-китайски, — откуда они здесь?
К воротам стремительно подъехала машина с мигалкой. Из нее выскочил Щеткин и нервно пожал руку Антону.
— Блин, ну чего вы шушукаетесь?! — Тут Леха тоже заметил нового человека. — Мо! Что за фигня?! Этот здесь откуда?
Чонг Ли забился на заднее сиденье. Плетнев сказал Щеткину:
— Петя, чего тут сложного? Ну, забрал его, сейчас в «Глорию» повезу… Чего ты беспокоишься так? Зря только примчался…
Щеткин энергично замотал головой:
— Не зря! Не нравится мне вся эта китайская возня, Давай лучше я с тобой до «Глории» доеду…
Щеткин сел в свою машину с мигалкой, оба автомобиля развернулись и уехали в направлении центра города.
— Давай за ними, — сказал Мо.
Леха завел машину и рванул с места.
— Не спеши. Останови вообще.
— Это почему?! — раздраженно спросил Леха, но все же сделал, как было сказано.
Ши тоже не понял:
— Мо, почему мы не едем?
— Потому что нам не нужно гнаться! — сказал Мо снова по-китайски. — Смотри и думай, а не спрашивай, как этот большеносый дурак. Они профессионалы. Они сразу заметят нас.
Леха не выдержал:
— Блин, а как мы циркача найдем?
Мо ответил с улыбкой:
— Леха! Только русские бросают дело на половине… Мы доводим все до конца.
Турецкий
Турецкий заглянул в прихожую, прислушался. Вошел, прикрыл дверь, но запирать не стал. Он допускал, что его могут поджидать и внутри квартиры, и тогда придется быстро отступать. Но здесь никого не было. Ни засады, ни Ирины. Зато вокруг следы грубого обыска.
Турецкий осмотрел большую комнату: одна половина ее перерыта полностью, вторая — не тронута. Обыск кто-то прервал. Скорее всего, Ирина. Детально изучать обстановку было некогда. Александр Борисович переоделся. Достал из-под дивана здоровенный агеевский пистолет (вот пригодился, кто бы думал?), проверил обойму, спрятал сзади за ремень брюк.
На кухне из настенного шкафчика вынул жестяную банку с сахаром, запустил в нее руку, вытащил свернутые в трубочку и обтянутые полиэтиленовой пленкой несколько зеленых банкнот.
По стеночке подошел к окну, осторожно выглянул. Оперативники по-прежнему были на посту. Уплетали пирожки из «Русского бистро».
Теперь нужно было как-то выбираться.
Он осторожно спустился по лестнице на первый этаж. Позвонил в квартиру, окна которой выходили на улицу. Послышались шаркающие шаги за дверью. Там, внутри, смотрели в глазок. Дверь приоткрылась на длину цепочки. Раздался старческий кашель.
— Александр, ты, что ли?
— Я, Семеновна.
Семеновна сбросила цепочку.
— А сосед говорит, что тебя посадили. Вот трепло-то, я ему сразу так и сказала: Александр сам тебя посадит, когда узнает.
Турецкий вошел в квартиру.
— За мной не заржавеет.
Семеновна, золотая старуха, даже не спросила, что происходит. Живо убрала цветы с подоконника. Турецкий осторожно, памятуя о ранении, выбрался на улицу. Благодарно кивнул соседке. Семеновна перекрестила его вслед.