– – Очнулся. Чуть не задушил. Ух какой ты тяжелый. Ну, а теперь вставай и помоги перевязать раненых, – сказала она, принимая всегдашний надменный вид.
– – И надеюсь, ты никому не расскажешь, что лежал на мне сверху. – продолжила Оксана.
– – Дура ты, Ямпринцева, как я погляжу! Да тут полвоенкомата это видело. Но не думаю, что твоя девичья репутация от этого пострадает. Вот не могу понять, ты по натуре такая стерва или у тебя сегодня ПМС?- ответил я, вставая и отряхиваясь. – Может, еще скажешь, что как честный человек должен теперь на тебе жениться, после того, что между нами было?
– – А что между нами было? – спросила она.
– – Ну, я на тебе полежал на тебе сверху…
– – Да пошел ты… – только ответила старлейша и пошла к раненым.
У нас появились жертвы: уборщицу насмерть придавило плитой перекрытия, военкому раздробило ногу упавшим куском стены, а Чиженко Ирину Ивановну – из первого отдела, вообще опознали по окровавленному куску свитера. Кодировщик рядовой Луговой был отброшен взрывом и напоролся на вентиль водопровода. Теперь солдат лежал с разорванным животом, из которого торчали сизоватые внутренности. Вой стоял ужасный. Пыли и дыма еще больше. Повезло еще, что не куммулятивкой шарахнули, а то вообще бы «тапки» были. Размазало бы нас равномерным слоем по стенам да полу и хоронить не надо. Началась паника, и многие рванулись: кто к выходу, а кто к пролому в стене. Началась давка, крики затаптываемых. А над улицами еще хозяйничали самолеты противника. Я рванул к выходу, на ходу вытаскивая пистолет: сделал два выстрела в воздух, а точнее в потолок. Хорошо еще, что никто не пострадал от рикошета. Все кто подался панике, встали как вкопанные.
– – А ну все на места!!! – крикнул я, стараясь перекричать вой, крики и стоны. – Кто первый сипнется к выходу – пулю проглотит. Всем все ясно?! А сейчас кто еще на что-то способен, пусть окажут помощь раненым.
Хуже всего, когда народ начинает паниковать. Толпа становится не управляемой. Но пару выстрелов быстро приводит их в себя. Не хуже пощечины при истерике. Кстати, пришлось одну кому-то залепить, потому что у человека начался истерический плач. А нам тут истеричек не нужно…
После налета вышел во двор военкомата. По рации вызвали скорую, но те ответили отказом из-за того, что некому выезжать – все на вызовах. От маршрутки дяди Толи остался горящий остов. Бойцы выносили на улицу трупы, раненых и разбирали завал в ЗПУ. Сразу бросилась в глаза деталь – посреди двора проломан асфальт, а в нем неразорвавшаяся бомба.
По роду деятельности приходилось заниматься обезвреживанием взрывоопасных предметов времен Великой Отечественной войны. Мои обязанности заключались лишь в том, чтобы собирать заявки и передавать куда нужно: авиабомбы – в МЧС, морские боеприпасы и боеприпасы в воде – морякам, а все остальное – Бахчисарайский инженерный батальон. Ну, еще если повезет выезжал на подрывы, чтобы мог потом подтвердить, что тротил выделенный на это дело весь израсходован, о чем ставил свои росписи и печать военкомата в актах. А тут делать нечего, нужно было ее обезвредить или уничтожить. Несколько раз видел, как саперы закладывают заряд при уничтожении. Тротила, а тем более ЭДП-2 (электродетонаторов) и взрыв-машинки у нас не было. Ну, а специалистов у нас тоже не имелось. И тут вспомнил, что у военкома лежат в сейфе десять гранат. С этой мыслью подбежал к выходу из ЗПУ, откуда на носилках выносили шефа. Выпросил у него ключи от сейфа. Взбежал на второй этаж, открыл военкомовский кабинет, залез в сейф, достал сумку с гранатами. Повынимал пробки, ввернул запалы и положил обратно в сумку.
Вышел во двор и подошел к шефу.
– – Товарищ полковник, нужно эвакуировать со двора народ и технику. Это кассетная амерская бомба CBU-59 APAM и черт его знает когда может рвануть. У нее что-то случилось с взрывателем, потому что она на высоте обычно разрывается и разбрасывает маленькие бомбы для поражения пехоты и легкобронированных объектов, – сказал ему я.
– А что вы предлагаете, Владимир Анатолич? – раздраженно произнес шеф.
– Товарищ полковник, помните, я привез десять гранат? Так вот, тротила и детонаторов у нас нет, саперов вызвать, возможности тоже. А можно заложить несколько гранат и подорвать эту дуру.
– – А сам? Не, не пойдет. И хватит ли энергии взрыва гранаты на подрыв такой бомбы?
– – Я в щели спрячусь. А насчет энергии взрыва – поживем – увидим.
– – Володя, делай что хочешь. Все равно я тебя не отговорю, ты у же взрослый человек и сам понимаешь, на что идешь. Необходимые распоряжения я дам, но боюсь потерять еще одного хорошего подчиненного. Береги себя, Володя.
– – Спасибо, товарищ полковник, я сделаю эту мерзавку! А мы с вами еще на моей свадьбе погуляем. Неужели вы думаете, что позволю каким-то сраным америкашкам себя убить? Так что все будет хорошо!
Мы с ним попрощались, и я отошел в сторону. Военком подозвал к себе одного из помощников – перезрелых старлеев, которые были призваны по мобилизации в военкомат. Приказал всем уходить на большое расстояние и вывозить оставшуюся технику. Началась суматоха: солдаты уносили людей, выкатывать вручную технику со двора.
Если честно, и не ожидал, что шеф так легко согласится с моим предложением. Он всегда отличался осторожностью, наверное, из-за этого дослужил до военкома и полковника. Подошел наш телефонист Кутузов Михаил Иванович, протянул каску, в которой лежали две одноразовые ракетницы красного и зеленого цвета, Красную пущу, когда начну подрыв, а зеленую – после того как обследую территорию и можно будет подойти остальным. С пожеланиями удачи однофамилец знаменитого полководца повернулся и ушел прочь. Последней уходила Ямпринцева:
– – Вова, будь осторожен.
– – Странно, что ты мне это говоришь. Стопудово, ты бы на моей могиле такую джигу сплясала бы, что бразильцы – просто курят нервно кеды в сторонке.
– – Дурак ты, Свешников.
– – И справка есть. – улыбнулся я, хлопая себя по левому нагрудному карману, где лежало удостоверение прапорщика.
– – Если кто-то, из здесь присутствующих, надеется, что я поставлю кеды в угол, – продолжил я уже более серьезным тоном. – Так вот, – не дождетесь. Еще жить что-то хочется, да и есть у мужчин такая профессия – Родину продолжать… Кстати, так что там насчет моего предложения? Я -хороший! Даже ноги всегда о половичок вытираю, когда в квартиру вхожу… И макароны варить умею…
– – Вот ты мне скажи, тебе что, больше всех надо? Рисковать собой… медаль заработать хочешь? Кому и что ты хочешь доказать?
– – Да нет, я просто не хочу, чтобы эта малышка, что в яме, мне в один прекрасный момент шарахнула по одному месту. А также место на Пятом километре занимать тоже не тороплюсь.
– – Ну, ты все равно будь осторожен.
– – Оксана, для тебя это важно?
– – Я просто не хочу ходить в лишние наряды по военкомату вместо тебя. – сказала она и направилась за остальными.
– – Свято место пусто не бывает, – кинул я ей вдогонку.
Во дворе уже никого не было. Поднялся ветер, принес свежие запахи гари и кучу взвешенного в воздухе песка. На левой часте фасада здания военкомата зияла трещина с конька крыши до подвала – от взрыва в ЗПУ просел немного фундамент и эту часть дома повело. В пустых глазницах окон не было ни одного целого стекла. В штукатурке куча отверстий и трещинок от осколков. Кровь, грязные бинты и вата на асфальте говорили о чьей-то трагедии, смерти. Но все это не важно на данный момент. Главное сейчас – это содержимое асфальтного пролома.
Сначала думал тупо закидать гранатами яму. Но тут ведь кассетная бомба! Ну рванет, но при этом разбросает свою начинку по округе. И тут тогда начнется “тихая Варфоломеевская ночь”. Поэтому решил сделать немного по-другому: осторожненько, не прикасаясь к бомбе, подложить гранату, и с помощью веревки выдернуть кольцо. Веревку не нашел, но, сбегав к себе в кабинет, взял катушку с довольно прочной капроновой нитью, которой обычно сшивал личные дела на кандидатов на контрактную службу. Взял сумку с гранатами и пополз к бомбе.