Полыхнуло между ними ядерным взрывом обоюдной тяги!
— Говорим, я же не отказываюсь! Только и удерживаться уже сил нет! Знаешь, сколько я терпел?! — его губы скользили по ее волосам, по лбу, касались брови, будто он просто не мог сам себя уже остановить, а руки при этом сжимали все крепче и крепче. — Как невыносимо было просто стоять в стороне и наблюдать за твоей жизнью, зная, что сам ничего достойного предложить не в состоянии? Как бесился, срывался?! Дана! — почти простонал ее имя, тихо, надсадно, в самое ее ухо. — Ты права, иногда я надежду терял. Так, как ты пять лет назад, кажется? — как с вопросом прошептал Данил, словно понимая, что их разговор и эта безумная сила эмоций слишком остры, не для публичного места точно!
Только как сдержаться?! И тут прав. А у нее губы пересохли, в голове сумбур, не связать сейчас и двух слов!.. Нет, можно, конечно, призвать на помощь разум, выдержку, опыт; сосредоточиться, подавить сердечную дрожь… Но как же она устала от этого! Самой впору застонать в голос от отчаянья! Как же бесконечно соскучилась по нему: его рукам, губам, теплу Данила, самому ощущению, что есть на кого рассчитывать!.. Не сваливать все проблемы, нет, а просто знать, что рядом тот, кто понимает и поддержит, а если нужно, то и прикроет, когда тебе не хватает сил и нужна всего секунда, чтобы собраться!..
Все вокруг как подернулось пеленой. Отступил легкий гул переговоров других посетителей. Вроде и нет никого вокруг, только они вдвоем! Диванчик отгораживает, отделяет их от всех. А больше всего те чувства, что в словах, тоне, шепоте, в самом флере эмоционального фона Данила вибрируют, попадая в резонанс с ее собственными бушующими чувствами!
— Пробовали, искали варианты, знаем. И ты, и я… Но ведь никто и близко так душу не трогает, ведь так, красавица?! — с каким-то напором, ожесточением продолжал Данил шептать, явно видя, что каждое слово в цель попадает! Проникает в ее сердце и разум разящими пулями. — А почему, Дана?! Разве сама ответа не знаешь?!
Она знала. И прав Данил, поначалу надеялась забыть, рассматривала иные варианты, встречалась с другими, пытаясь что-то выстроить… А оно и близко не получалось!
Все не то! Как проклятие! Как чертова карма, в которую Дана просто не имела права верить в силу образования и профессии! Но сколько бы ни пыталась разложить все «по полочкам» в своей голове — не справлялась! И, что самое показательное, даже не пыталась ни к кому за помощью из коллег обратиться! Потому что не хотела лишаться ни своих чувств, ни этой чертовой помешанности на Даниле, ни этой своей влюбленности… Нет, практически одержимой любви к мужчине, с которым сама все отношения прекратила…
Потому и сейчас, наверное, не возражала, ни слова не произнесла, только слушая, впитывая его шепот в себя.
— Мне не нужен никто другой, хоть и не буду врать, что монахом эти пять лет прожил, Дана, любимая. Были женщины, особенно поначалу, когда злой, бешенный почти стал, бесился, что ты кинула… Но ведь потому и уверен сейчас на сто процентов! — казалось, Данил улавливал все, что с ней творилось.
И ни пяди этих сдвигов тектонических плит сознания не собирался терять! Каждым словом, эмоциями, вибрирующими в голосе, силой своих объятий и тем напором чувств, что не подделать (да и для чего?), пробирался в ее душу, действительно обустраиваясь там с такой легкостью, словно и не покидал своего законного места.
— Но потом дошло, понял, что ты права! И доказать, что могу, что достоин и тебя, и той веры в меня, что ты всегда дарила — основным стало. Никто не нужен, по боку все! Обошелся, — мужчина на мгновение с такой жаждой прижался к ее виску губами, словно умирал без подобного соприкосновения!
И она его понимала! Правда… У самой сердце колотилось в груди сумасшедшим отбойником, сотрясало все тело обжигающим пульсом, бушующим в крови.
Они как задыхались все эти годы друг без друга, а теперь надышаться не могли. Оба…
— Понимаю, что чертовски долго к этому шел! — Данил чуть сдвинулся, наклонился, в ее глаза пытаясь заглянуть. — Прости меня за это, Дана. Прости, что не смог быстрее. Но дай мне этот чертов шанс! Прошу! Не гордый, поверь, и умолять готов… Тебя буду и умолять ради нас обоих, красавица! — похоже, не видя, что Дана сильнее дрожит и глаза поволокой слез затягивает, горячечно продолжал шептать Данил, удерживая ее волю своим взглядом. — Ни с кем другим не быть нам счастливыми, уже сами себе и друг другу доказали! Так давай этому дурному миру, нашей запутанной судьбе докажем, что вместе сумеем быть счастливыми!!! Заслужили же! Только ради тебя я на все способен и согласен, любимая! — выдохнул он с каким-то ожесточенным отчаянием, продолжая смотреть в глаза Дане.