Светлана Кекова
ПО ЗАМЫСЛУ ГАНСА-ДАТЧАНИНА
* * *
1.
Села на ограду золотая птичка.
Горевать о прошлом — горькая привычка.
Забывать о прошлом — мелкая уловка…
Золотая птичка, светлая головка.
Светлая головка, маленькое тело:
золотая птичка с неба прилетела
и поёт о рае, нас погибших ради,
золотая птичка, сидя на ограде.
2.
Бедный трагик с зарплатою нищенской,
с пастернаковской рифмой в крови
соловью на ограде кладбищенской
говорит о бессмертной любви.
Говорит покаянно, отчаянно
соловьиного пенья вассал,
что по замыслу Ганса-датчанина
он искусством от смерти спасал.
Стаи воронов вьются над хутором,
рассыпаясь, как чёрный венец…
Был он ритором, ктитором, тьютером —
императором стал наконец.
И, утратив свой пафос лирический,
видит строки последние он:
сторожит соловей механический
дорогой императорский трон.
3.
Возле избы убогой
горько цветёт полынь.
Ты помолчи, не трогай
бедных моих святынь.
Жизнь моя стала ростом
с маковое зерно,
а над родным погостом
стало от птиц черно.
Что они ищут, птицы?
Слёз золотой песок?
Или вчерашней пиццы
брошенный здесь кусок?
Ясень стоит, как инок,
путь к нему недалёк —
папоротник, барвинок,
синенький василёк,
белых ромашек стайка,
времени берега,
зяблик, кукушка, чайка,
иволга, пустельга…
* * *
Бог Асклепий уплыл куда-то
врачевать беспокойный сон.
И грустят два крылатых брата —
Подалирий и Махаон.
Не дано им времён и сроков
знать, и делать во сне скачок —
но уже молодой Набоков
приготовил для них сачок.
Что, любитель античной прозы,
почитатель священных книг,
миг случайной метаморфозы
и тебя, как волна, настиг?
Ты уже не бессменный стражник,
стерегущий свои слова,
а великий бессмертный бражник,
бражник Мёртвая Голова.
* * *
Встал на стражу полдень ослепительный,
по колено в солнечной крови,
и следит, как матерьял строительный
собирают молча муравьи.
Вот один несёт иголку хвойную,
и плечо его обожжено,
а второй, как совесть беспокойную,
держит в лапах длинное зерно.
Муравьи — хорошие работники!
Ты лежи в траве и загорай,
а они, как Ленин на субботнике,
будут строить муравьиный рай.
* * *
Постепенно и я узнаю,
длилось прошлое вечность ли, миг ли?
Слишком долго мы жили в раю,
так что к этому раю привыкли.
Но душа тяжела и суха
даже в огненный миг испытанья…
Узнаю эту землю греха,
а над ней — облаков очертанья.
Узнаю этот сумрачный сад,
погружённый в пространство, как в воду…
Там плоды золотые висят
и сулят нам покой и свободу.
* * *
Я, услышав крыльев трепет,
веки разомкну.
Человек из глины лепит
для себя жену.
Перед сном он пьёт таблетки,
смотрит на табло,
а в грудной томится клетке
лишнее ребро.
Мышья норка, хлеба корка,
розы на окне…
Знаю я, кто будет горько
плакать обо мне.
В белой блузке из нейлона,
в юбке из парчи
я, как сон Пигмалиона,
растворюсь в ночи.
* * *
1.
Ходят люди, как в тумане,
потребляют жизни яд,
и у каждого в кармане
колокольчики звенят.
Мальчик делает укольчик,
вводит в вену героин,
в это время колокольчик
заливается над ним.
Окликает день вчерашний
колокольчик на холме,
бьётся колокол на башне,
сердце рыбы — на волне.
~ 1 ~