Богатая растительность развивается по берегам озер и на их мелководье. Если ивняки не спускаются к самой воде, то берега зарастают осоками, стрелолистом, сусаком, частухой, ирисами. Следующую, водно-прибрежную часть занимают заросли рогоза с его высокими коричневыми щетками, тростники и камыши. Еще ниже идет пояс растительности с плавающими листьями, где множество красивых белых кувшинок и желтых кубышек. Еще глубже растут рдесты, роголистник, уруть, а зеркало воды нередко покрывает сплошной ковер ряски.
Животный мир. Фауна Воронежского заповедника богата и насчитывает 54 вида млекопитающих, 187 видов птиц, 8 видов пресмыкающихся, 8 видов земноводных и 39 видов рыб. Наряду с южными (степными) видами, проникающими на опушки и поляны леса, такими, как большой тушканчик, степная пеструшка, щурка, садовая овсянка и другие, здесь встречаются северные (лесные) виды, например заяц-беляк, темная полевка, дрозд-рябинник, снегирь.
Однако самое замечательное животное заповедника — бобр. В прошлом бобры жили по всем рекам Европы и Северной Азии, берега которых были покрыты древесными и кустарниковыми зарослями, в первую очередь ивняками. Бобр населял реки лесной, лесостепной и отчасти степной зоны и играл большую роль в жизни почти всех народов этих мест.
На самой заре человеческой культуры бобр был уже предметом особого почитания. Археологические находки каменного века и более поздних эпох с изображением бобров, ожерельями из бобровых зубов, фольклор, легенды, культовые обряды, сохранившиеся до недавнего времени у некоторых народностей Сибири, говорят о большом значении, широком распространении и глубокой древности культа бобра. Еще недавно существовавшее повсюду в России поверье о водяном — хозяине реки, который в лунные ночи хлопает по воде ладонью и валит по ночам деревья, свидетельствует о том, насколько бобр своим необычным образом жизни поражал воображение людей.
Вместе с тем бобр у многих народов был первым и единственным животным, использование которого носило характер организованного охотничьего хозяйства, имеющего очень большое экономическое значение. Как показали исследования профессора В. Н. Скалона, народы Древней Руси и Сибири вели именно бобровое хозяйство, а не промысел на бобра. Оседлый зверь, которого легко найти благодаря постройкам — хаткам и плотинам, при интенсивном промысле на него неминуемо должен был исчезнуть еще на заре человечества, однако он оставался многочисленным, широко распространенным зверем и добывался с каменного века до XVI–XVIII столетий.
Исследования археологического, этнографического и исторического материалов показали, что при первобытнообщинном строе бобровое хозяйство велось очень организованно, с ограничением сроков и способов добычи, постоянным учетом поголовья, установлением очередности мест поимки зверей, выделением заповедных участков. Убийство самок почиталось тягчайшим преступлением, в местах бобровых поселений запрещалась рыбная ловля и всякая охота с собакой. Вся продукция бобрового хозяйства обобществлялась и делилась согласно долям.
Экономическое значение бобрового хозяйства было исключительно велико. Бобр давал человеку мясо и одежду, а для получения этой продукции не нужно далеко ходить. К тому же звери жили на реках — основных транспортных артериях, что во многом облегчало ведение хозяйства и общение людей друг с другом. По мнению некоторых ученых, бобровое хозяйство во многих случаях оказалось изначальной причиной оседания на новых местах некоторых народностей, в частности славян.
Между прочим, мясо бобров интересовало человека не только в древности. Великолепное, сочное мясо их в средневековой Европе и в более позднее время считалось наилучшим. В католических странах Европы его разрешено было употреблять в посты как рыбу, на основании того, что бобровый хвост похож на рыбий. В Саксонии еще в XVIII веке были даже особые люди, поставлявшие бобрятину в монастыри. На Руси бобров исстари и повсеместно употребляли в пищу, и только православное духовенство считало это грехом. Так, например, среди вопросов на исповеди в XIV веке был такой: «Не ядал ли векшину (т. е. белку), бобрятину или конину в погани?»
При феодализме бобровые хозяйства продолжали существовать. Они принадлежали правителям, монастырям и частным лицам. Такое хозяйство выделялось из промысла, и бобр в отличие от всех других свободноживущих зверей признавался предметом движимой собственности. В документах XIV–XV веков различали «бобровые гоны» как место ведения бобрового хозяйства и «бобровые ловы» — места добычи зверей. Бобровые гоны передавались по наследству, продавались и т. п. Однако существовали правила для всех, запрещавшие некоторые орудия лова и определявшие сроки добычи зверей. В памятнике древнейшего русского законодательства — «Русской Правде» есть указания о том, что дело об убийстве чужого бобра приравнивалось к убийству человека.
Существовали специальные люди — бобровники, составлявшие на Руси особое сословие и жившие этой отраслью хозяйства. Бобровники, как большие специалисты, освобождались от всех податей и налогов, даже от военной службы и обязанности подчиняться местным властям. Они не только хорошо зна-л. и бобровые гоны, определяли количество подлежащих отлову бобров, но умели еще в XIII веке подбирать целые поселения одномастных бобров по водоемам, т. е. владели секретом селекции бобров в природе, чем мы сегодня не обладаем. Свои секреты боброводства они передавали из поколения в поколение.
По мнению профессора В. Н. Скалона, бобровое хозяйство на Руси начало приходить в упадок при татарском иге. Невыносимые татарские поборы вместе с вмешательством завоевателей в хозяйственную жизнь прежде всего сказались на организованной форме охотничьего хозяйства — боброводстве. Бобровые гоны не могли выдержать всевозрастающих поборов, к тому же они периодически опустошались завоевателями.
Если на Руси бобровое хозяйство исчезало медленно, то в Сибири этот процесс протекал очень быстро. Здесь русские повсюду встретили изобилие бобров и процветающее бобровое хозяйство. Уже в первой партии пушнины, присланной из Сибири Ермаком, было 50 черно-карих бобров. С первых дней освоения Сибири бобр находился в числе лучшей мягкой рухляди и стоил дороже соболя. Хотя московское правительство и стремилось сохранить бобровое хозяйство за «инородцами» — плательщиками ясака, русские повсюду промышляли зверей. Добыча другой пушнины, в том числе и соболя, требовала большого труда, в то время как промысел бобра был исключительно прост и давал огромные доходы.
Бобр давал не только дорогую шкуру, но и другую продукцию. Искони огромную цену имела в Европе и в Азии так называемая бобровая струя — кастореум, представляющая собой секрет муксусной железы бобра. Бобровой струе придавали чудодейственные целебные свойства, а у народностей Сибири она употреблялась еще во время многих бытовых и религиозных обрядов. Стоимость бобровой струи была в три и более раз выше, чем шкурки. Между прочим, шкурки бобра любого качества имели высокую цену, поскольку существовал большой спрос на бобровую шерсть и пух, из которых главным образом во Франции выделывали дорогой фетр — кастор.
При такой высокой цене никакие правительственные указы, законы и запрещения не могли спасти бобра. В Сибири сборщики ясака, промышленники, а затем и купцы в короткий срок истребили этого зверя. Как промысловый вид он исчез в Сибири более 100 лет назад. Остатки бобровых поселений в Азии и Европе истребили браконьеры, которых при баснословной цене на бобра тем более не могли остановить какие-либо законы и наказания.
В результате в начале нашего столетия от былого широкого ареала бобра сохранились крохотные очаги, находящиеся под специальной охраной или строгой секретностью в интересах культа местных племен. Так, во Франции под охраной была колония бобров в устье Роны, в Германии — на Эльбе, в Норвегии — по реке Нид. Небольшая колония бобров существовала на реке Булугуне в Монголии. Немногим лучше обстояло дело с американскими бобрами. Известная компания Гудзонова залива в XIX веке также почти истребила этого зверя в Северной Америке.