— Хорошо, — удовлетворенно сказала мать. — Мы тебя ждем. — И, переходя на шепот, добавила: — Оленька полдня от плиты не отходит, «Наполеон» тебе печет. — Она повесила трубку.
Год тому назад Ольга Огнева стала его женой.
«Всего год, — подумал Корнилов. — А кажется, что мы с ней полжизни прожили».
Он надел плащ, потрогал ручку сейфа. Варвары в приемной уже не было. Она училась заочно на юрфаке и ушла на занятия.
Корнилов остановился у небольшого зеркала. На него смотрел усталый немолодой мужчина с глубоко запавшими грустными глазами, с большими залысинами на начинающей седеть голове.
В нервом часу ночи Игорь Васильевич позвонил дежурному по управлению, спросил, нет ли новостей.
— Оперативная обстановка спокойная, товарищ подполковник. Пятнадцать минут назад звонили из Зеленогорска…
Там один участковый уполномоченный опознал парня с фотографии, Самарцева. Выяснили, где он живет.
— Почему не сообщили?
— Капитан Белянчиков выезжает на место. Я уже послал за ним машину. Он просил не беспокоить вас.
— Заботливые у меня сотрудники, — проворчал Корнилов. — Передайте капитану, чтобы за мной заехал.
Он повесил трубку. Быстро оделся. На кухне мать с Олей сидели за столом, на котором громоздилась гора вымытой посуды, и о чем-то вполголоса разговаривали.
— Пока вы тут судачите, я сгоняю в Зеленогорск. Сейчас Юра заедет…
— Что-нибудь серьезное? — встревожилась Оля.
— У меня несерьезных дел не бывает, — самодовольно сказал Корнилов, но не выдержал, засмеялся: — Похоже, что обнаружили грабителя с Тучкова переулка.
— И тебе ехать, как всегда, обязательно? — спросила мать. — Юра без тебя не обойдется?
— Не обойдется. Я ему сейчас головомойку устрою. Предупредил дежурного, чтобы меня не беспокоили. Видали, забота?
— Юра — разумный человек, — сказала мать. Она очень любила Белянчикова.
— Вам с Юрой дай волю — вы из меня столоначальника бы сделали. А я еще не такой старый, как вам кажется. — Он посмотрел на Олю и подмигнул ей: — А с такой молодой женой я и сам молодею.
— Ты, ради бога, скажи шоферу, чтобы не гнал, — попросила мать. — Дождь, асфальт мокрый.
Когда он вышел из дома, машина уже стояла у подъезда.
— Как в Тучковом, спокойно? — спросил Корнилов Белянчикова.
— Все тихо.
— Рассказывай теперь про Зеленогорск.
Машина выехала на пустынный Кировский проспект. Дождь все еще сеялся, но уже совсем лениво, словно нехотя.
— Как только получили там фотографии Самарцева, один из уполномоченных его опознал. Раза два видел в Комарово. Знает дом, куда этот Самарцев заходил.
— А чего так поздно сообщили?
— Поздно? Да мы ведь только вчера днем разослали…
— Ну-ну… — пробормотал Корнилов. — Чего еще?
— Дом взят под наблюдение, но точно неизвестно, там ли сейчас Самарцев. Участковый давно приглядывался к этому дому. Старуха хозяйка все время жильцов пускает. В основном молодежь. И парней и девчонок. Драки бывали…
— От станции далеко?
— Говорят, километра полтора. И от автобусной остановки на Приморском шоссе километр. Удобное место. А дома там, сам знаешь, все в лесу…
— И что ты решил?
— Нельзя упускать ни одной возможности, — осторожно ответил Белянчиков.
— Значит, решил брать в этом доме?
— Да. В Тучков переулок он может завтра и не прийти. Девчонке врал. И деньги уже давно в другом месте…
— А если его сейчас там нет? — спросил Корнилов.
Он и сам еще не решил, что делать. Потому и поехал с Белянчиковым, что сомнения мучили. Ему просто необходимо было съездить на место, поговорить с участковым, опознавшим Самарцева, поспорить вот так, как сейчас они спорили с капитаном.
— Мы туда приедем, переполошим всех, а если преступник где-то рядом? Если он почувствует, что идем по следу? Он может и завтра в Тучков переулок не прийти, а просто уехать из города.
— Может, — согласился Белянчиков. — Но не упускать же возможность.
— А если устроить проверку паспортного режима? Кому-то с участковым пойти, — сказал Корнилов, но тут же остановил себя: — Это может не дать результатов. Самарцев возьмет и спрячется — мы же обыск не будем делать. Но ты, Юра, прав. Возможность эту упускать нельзя.
Они замолчали. Машина выехала из города. Вдали прорезал небо пунктир Лахтинской радиомачты. Дождь совсем перестал.
— Эх, вот бы так не за преступником, а за грибами ехать! — мечтательно сказал Корнилов. — Нынче небось соляников полно.
— Вот интересно, — усмехнулся Белянчиков. — Я только что хотел тебе об этом сказать. Да и вообще, ты замечаешь, что такие совпадения бывают часто? Не только у нас с тобой… Телепатия, что ли?
— Не телепатия, Юра. Совсем не телепатия. Просто люди мыслят одинаково.
— Это хорошо или плохо?
— Что же хорошего в стереотипе? Скоро мы совсем стандартными станем, телевизия поможет.
…Машина въехала в Сестрорецк. Слева дома высились темными утесами. Лишь в одном из них светились рядом несколько окон. Справа, на берегу Разлива, горел большой костер, бросая отсветы на перевернутые лодки. Около костра стояли люди. Наверное, рыбаки собирались на утреннюю рыбалку.
— Да, Юра, кстати. Рыбалка-то у тебя пропала? — ехидно поинтересовался Корнилов.
Белянчиков промолчал. Обернувшись назад, он проводил глазами растворявшийся в темноте костер.
— Нет, правда, — не унимался Игорь Васильевич. — Вы же собирались с Петруниным?
— А-а… — отозвался наконец неопределенно капитан и сказал, обращаясь к шоферу: — У Дома композиторов притормози, Алексей. Там нас зеленогорские ребята ждут.
Шофер кивнул.
— Юра, ты Мавродина знал? — спросил после недолгого молчания Корнилов. Мысли об умершем старике тяготили его и на душе словно камень лежал.
— Из Василеостровского, что ли? Знал. Здоровый такой дед… Из паспортного стола…
— Умер.
— Чего с ним приключилось? Он же только недавно на пенсию вышел.
От слова «приключилось» Корнилова передернуло.
— Приключится, если у тебя в груди три дырочки от пуль! — сказал он ворчливо. — Это ему после войны так повезло. Мавродин ведь всю жизнь в розыске проработал. Только последние годы в паспортный перевели. «Королем сыска» в Ленинграде считался. Любил старик повторять: пока ноги об дорогу не обобьешь, ни одного мазурика не найдешь…
Белянчиков неодобрительно хмыкнул. Он слыл в управлении ярым поборником научных методов розыска и скептически относился к достижениям «королей сыска». Корнилову стало обидно за Мавродина, и он с горячностью сказал:
— Я всем знакомым журналистам твердил — поговорите с Мавродиным, ведь это энциклопедия уголовного розыска. Такая книга могла бы получиться.
Белянчиков промолчал.
На пятидесятом километре Приморского шоссе, у Дома композиторов, их ждал газик Зеленогорского райотдела. Незнакомый Корнилову молодой капитан доложил, что рядом с домом, где видели Самарцева, устроена засада.
— Что будем делать? — спросил Игорь Васильевич.
Капитан пожал плечами:
— Мы вас ждали, товарищ подполковник. Сами не решились ничего предпринимать. Засаду вот устроили…
— Засада — это хорошо. А как дальше действовать? Идти с обыском? Ждать утра?
Капитан молчал.
— Не стесняйтесь, давайте свои предложения! Вы же лучше нас обстановку знаете.
— Я думаю, что ждать — только время терять, — сказал наконец капитан, но не очень решительно. — Надо сейчас нагрянуть. Вдруг он сегодня там ночует. Будем ждать — темп потеряем.
— Молодец, капитан, — удовлетворенно сказал Корнилов. — Темп, темп! У нас времени мало осталось. Где тот участковый уполномоченный, что Самарцева опознал?
— В машине.
— Приглашайте сюда.
— Зуев, давай к нам! — крикнул капитан.
Из машины вылез невысокий толстячок в форме. Коротко козырнул:
— Старший лейтенант Зуев.
Похож он был скорее на молодого доктора, чем на милиционера. Круглое мягкое лицо, большие роговые очки.