Но Шалимова опять замкнулась:
— Не знаю. Выйдет вот скоро, а вы ему новое дело готовите?
— Нет. Вы ведь правильно написали, что пиджак у него за год до ареста появился?
— Стара я врать. Ну, мне идти можно?
— Идите. До свидания!
«Опять куртка, вернее, голубой вельветовый пиджак!»
Алтаев постучал в соседний кабинет:
— Спасибо, ребята, я закончил. Извините, что временно оккупировал вашу территорию.
— Ладно. Узнал что-нибудь?
— Кое-что есть!..
— Пиджак появился! — с порога крикнул Алтаев.
— Пиджак — это что-то новое, — сказал Колесников. — Ты, по-моему, раньше больше куртками интересовался.
— Это, кажется, одно и то же, из голубого вельвета. Вот! — Игорь помахал листом бумаги. — Мать Шалимова сама написала, что куртку, вернее, пиджак она ему за год до ареста сшила. По времени с убийством сходится. А это уже кое-что значит: и куртка, и приметы.
— Надо срочно в колонию телеграмму дать, — сказал Зимин. — Все равно мать ему напишет, что ее вызывали.
Запрос был кратким: «Срочно получите объяснение Шалимова вопросами: присылали ли ему в колонию голубую куртку (пиджак), где она сейчас? Материал телеграфом».
— Игорь, а зря ты мне не разрешил пойти тогда к Шалимовой. Раньше бы все узнали, — сказал Колесников.
— Ничего бы из этого не вышло. Знаешь, как она меня «расколола»? Сказала, что я не из отдела колоний.
— Ну?! — в один голос воскликнули Зимин и Колесников.
— Она тебя раньше в МУРе видела?
— Нет. Она говорит, вы список вещей из кармана вынули: он пополам согнутый. А если бы вы в кабинете этом сидели, то в столе или в сейфе держали. Вот так! Логично? Это лишнее доказательство, что надо хорошенько детали продумывать. Конкретно в этом случае: в главном все верно, и предлог вызова, и инсценировка, а мелочь чуть было все не испортила.
— Ты думаешь, она знает об убийстве? — взволновался Колесников.
— Вряд ли. Если б знала, она бы мне никаких показаний не дала. Думает, что в краже сына подозреваем.
— Вы точно уверены, что Шалимов убийца? — спросил Зимин.
— Почти точно. Так же как в свое время были уверены, что убил Фокин.
Ответ на телеграмму пришел под вечер. «Шалимов от дачи показаний отказался. Другие заключенные куртки или пиджака голубого цвета у Шалимова не помнят». Лица у всех стали серьезными. Почему не говорит? Почему никто не видел у него куртки?
— Вероятно, решил молчать, чтоб не запутаться. Знает же, что не он нам, а мы ему доказывать обязаны, вот и отказался отвечать. Его право, — заметил Зимин.
— Да, вероятно, так и есть. — Алтаев собрал все материалы. — Пойду к начальству, буду просить, чтоб этапировали Шалимова в Москву или меня отправили в командировку в колонию.
— Садитесь, Игорь Николаевич. Что у вас? — как всегда, глядя в стол, проговорил Колганов.
Алтаев доложил.
— Интересно получается. Давайте посоветуемся. Что у вас на Шалимова есть?
Игорь начал перечислять:
— Первое — спекулировал билетами у кинотеатра «Художественный», где произошло убийство…
— Погоди-погоди, — перебил Колганов, — давай-ка я тебе сразу буду контрдоводы выдвигать, так мы скорее до истины доберемся.
— Пожалуйста, Сергей Аксенович. Я сказал, что Шалимов спекулировал билетами у кинотеатра «Художественный».
— Он один там спекулировал? Нет? Мне тоже думается, что не один. — Колганов, хитро прищурившись, посмотрел на Алтаева. Весь его вид говорил: «Видишь, как я быстро тебя разбил?»
— Шалимов схож по приметам с убийцей.
— А я тебе на это скажу, что многие схожи. И потом, с чего это ты решил, что имеющиеся приметы обязательно убийцы? А если это приметы совсем постороннего прохожего?
— У Шалимова была голубая куртка.
— Ну, это совсем несерьезно. У моего соседа тоже голубая куртка есть.
— А почему Шалимов отказался говорить про куртку? — спросил Игорь.
— Это серьезный вопрос. И ответить на него не раздумывая может только Шалимов, а я подумать должен. И вот что я тебе хочу сказать: слишком много у тебя этих «вероятно», «может быть»… Ты законы лучше меня знаешь. Колганов, подняв палец вверх, процитировал: — «Всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого». А тут одни сомнения, значит, все в его пользу. Адвокат твои доказательства вдребезги разобьет, камня на камне не оставит. — Колганов сел, забарабанил пальцами по столу и уставился в бумаги.
— Я, Сергей Аксенович, сам с такими доказательствами дело в суд не отдам, еще много работать надо. Так на этапирование мы получим разрешение или в командировку собираться?
— Не даст нам прокурор разрешение на его перевозку в Москву. Шалимов в колонии не на плохом счету, расконвоирован, а тут уголовное дело возобновлять надо, опять его в МУР, в камеру. За что? Мало, мало материалов. Решим так: собирайся, поедешь в колонию. Поговори с ним, с осужденными. А я подумаю, что дальше делать. Ясно?
— Все ясно. Разрешите идти?
— Идите.
— Игорь, пришел ответ из адресного бюро насчет тех пропавших спекулянтов билетами. Один живет в Курске, другой — во Львове.
Алтаев посмотрел на протянутые Зиминым справки:
— Это, Володя, потом, когда с Шалимовым ничего не выйдет. Я совсем пессимистом стал. Давайте обсудим, что дальше делать.
— Я знаешь чего боюсь, — начал Зимин. — С большим трудом докажем мы ему, что был он в голубом вельветовом пиджаке; признается он, что действительно был в этом самом пиджаке. Ну, а дальше что? Никто из свидетелей опознать его не сможет, даже ни одного вещественного доказательства нет. Был нож единственный и тот потерян. Чем доказывать его вину, я не представляю.
— Все равно нельзя бросать дело. Мы и раньше знали, что нечем доказывать, что ж, вообще не надо было начинать? — спросил Колесников. — Будем крупицы собирать, косвенные доказательства, противоречия.
— Правильно! Вы работайте, а я домой пошел, — сказал Алтаев. — Собраться надо: там, наверное, еще холодно. Завтра, как только командировочные получу, сразу поеду.
В колонию Алтаеву выехать не пришлось. Командировка состоялась, но… в Тулу.
Ночью пришла телеграмма: «Шалимов в 8.30 вышел на работу вне зоны колонии, откуда совершил побег. Примите меры к розыску и задержанию».
— Что будем делать? Куда он отправился? В Москву? — спросил Зимин. — А может, в Тулу, его ведь там сажали, связи в городе, наверное, остались?
— Хорошо, что архивное дело не отослали. Валера, посмотри, где его в Туле задержали.
Колесников начал листать дело.
— Нашел! На квартире у Акимушкиной Ларисы Петровны, Московская улица, 14…
— Я пошел к Аксенычу. — Игорь вышел.
— Задержат, конечно, Шалимова, к нам привезут и этапировать не надо, — грустно сказал Колесников, — но, если и он к убийству никакого отношения не имеет, а просто опять совпадение, к черту такая жизнь, уйду в пожарную охрану.
— Давно пора! — заметил Зимин.
В кабинет быстро вошел Алтаев.
— Колганов приказал немедленно выехать в Тулу. Я поеду сегодня. Шалимова кроме нас и другие искать будут, но задержать его должны мы: ведь мы виноваты, что он убежал.
— В чем, интересно, мы виноваты? — обиделся Зимин. — Что телеграмму в колонию дали, попросили поговорить? Это там должны были его после телеграммы никуда из зоны без конвоя не пускать, а ему, как обычно, разрешили на работу выйти.
— А почему они должны были его не выпускать? Мы же им не написали, что он в убийстве подозревается.
— А нам и писать нечего было. До сих пор на основании чего он подозревается? Потому что показания не дал или потому что убежал?
— Бросьте вы спорить! — вмешался Колесников. — Кто виноват — колония или мы — не все ли равно? Задерживать нужно Шалимова. По-моему, он убийца, понял, что знаем что-то, и бежал, ему ведь сидеть совсем мало осталось.
— Ладно, я поехал на вокзал, а вы тут все сделайте, чтоб, перехватить этого «путешественника».
— Ни пуха ни пера!
— К черту!..