В моей башке все гудело и сверлом свербило дурацкое чеховское выражение «Монтигомо ястребиный коготь», «Монтигомо ястребиный коготь». Что к чему не понятно…
Мне ничего более умного не пришло на ум, как напялить спортивное и, схватив топор, вылететь из дома. Пурга мела не на шутку. Входная лампочка едва одолевала пару метров темноты, и то благодаря чистейшему снегу. Держа наготове топор, я два раза обежал вокруг дома. Я всматривался в кружащий снег, меня трясло, я судорожно искал своего обидчика, но обидчика нигде не было. В горле колотилось как никогда взбудораженное сердце. В висках стучало, кровь готова была свернуться от жара. Разгоряченное воображение рисовало черт его знает, что.
Вбежав в дом, я принялся рассматривать палец. Сомнений не было, там был свежий надрез. Я мучительно перебирал весь вчерашний день, желая найти хоть одну зацепку, когда я смог поранить палец и, к своему ужасу, не находил ничего подобного.
Я горел, я был весь воспален, передо мной стоял этот не то сон, не то событие или видение.
Я пылал, но неоднократные измерение температуры тела еще более усугубили мое моральное положение. Градусник упорно показывал 36,6. Я промучился до пяти утра. Я не сводил глаз от раны. В горячке я отпаивал себя чаем. Я выбегал на улицу и тер снегом лицо. Голова шла кругом. Я орал, я матерился, я завывал. Я злился как тигр и тут же впадал в панику как напуганный шакал. Более двух часов я изматывал себя этими непонятными, такими непостижимыми метаниями. Лишь около шести часов утра меня, вконец измученного и разбитого, сморил глубокий сон. Я как бы растворился…
Но это было еще не все.
Дальнейшее произвело на меня еще более сильное впечатление.
С подушки мою голову нежно приподнимала неудержимая сила. Я сел. Дальний угол комнаты озаряло салатного цвета сияние, прошитое золотыми лучиками. Центр ореола занимала икона. Этот ореол не был подобен туману или дыму. Это было не земное свечение, а божественное. Да, я утверждаю, что оно было божественное. Никакие причуды света не способны изобразить или хотя бы приблизиться к этому свечению. Кто его хоть раз в жизни увидел, подтвердят это.
Я не крещеный. Я скорее атеист и в иконах ничего не понимаю. Но я и не могу сказать как такое было возможным, но я трезво отдавал отчет, что я смотрел на икону Азовской Божьей Матери. Как такое возможно я не знаю, но было именно так. Я не мог оторвать своих глаз от этой иконы. Я был в оцепенении.
Величавое изображение Творца надо всем миром, парящей красавицы Божьей Матери на фоне такого родного нам двуглавого орла России, Георгий Победоносец, протыкающий чудище, и Отряд доблестный и гордых казаков-кубанцов поражали мое воображение.
Красота и взор Божьей Матери были неповторимы и чисты.
Я услышал приятный женский голос. Это говорила она, сама Божья Матерь.
– Здравствуй, – сказала она.
Она обращалась ко мне, а я не мог промолвить и слова, я был просто парализован. Кое-как мне удалось выдавить из себя слово «Здрасте».
– Мне известно, что ты нашел богатство Кубани, – сказала она.
– Да, – шепотом сказал я.
– Чего же ты боишься? – спросила она.
– Демона, – ответил я.
– Не бойся, твое дело праведное, – сказала она.
– Нет, – выдавил я из себя, – не праведное. Я же хотел владеть этим золотом один и я продался демону.
– Знаю, – сказала она, – Но ты хотел владеть чужим золотом, так ведь?
– Так, – ответил я.
– Почему же ты, когда узнал, где покоится золото, не сказал демону, что передумал владеть им? – спросила она.
– Я не знаю, – сказал я.
– Ты честен, я хочу благословить тебя на благое дело, – сказала она, – тебе дано право вернуть золото законному владетелю сим богатством – Кубани, казакам-кубанцам.
– Но я ведь кровью подписался демону! – воскликнул я, – Также нельзя! Вот, смотрите, у меня порез на пальце.
– Ты поедешь на Кубань, – сказала Она, и слова ее были спокойны, – Там найдешь станицу Каневскую и в Свято-Покровском храме поставишь восковую свечу, сам не крестись, не надо. Зажги свечу обязательно и стой пока она не прогорит.
– После этого отыщи, умой свое лицо обратной стороной ладоней и испей воды из родника святой мученицы Параскевы Пятницы, – твердо сказала Божья Матерь.
– О прошлом не думай. Ничего такого не было. Никто не силен над Богом, даже золото. А грех свой, придет время, сам изведешь из себя, помогать тебе будет святая мученица Параскева – сказала Она последнее, – Помни о том!