– Ой, ой, ой… что я слышу. Милая, ты что с дуба рухнула? Не тебе ли в недалёком задирал ноги твой покровитель? Ах да, мы не знаем, что всё продается и покупается, извините. Очнись, ты такой же товар, как и всё остальное, эскорте в лучшем случае. Пока на тебя есть хоть какая-то цена, продавай себя, а мораль и стеснения свои засунь подальше, в заднее место. Посмотри-ка на неё! какие мы правильные, прям цаца. Давно ли ублажала своего про-дю-сера в обмен на безделушки и красивую жизнь? Да если хочешь знать, я сама тебя пасла от самого вокзала, когда ты только слезла с поезда. Ты еще ничего не понимала, а уже была продана, поняла! И экзамены твои были подстроены, чтобы не сдала. Тут всё куплено. Это Мо-о-осква-а-а! Ин-ду-стрия и по большей части такая, что и говорить противно, а мы все – сырьё, шлюхи. Неужели ты полагаешь, что твои дурацкие песенки нужны кому-то? Уж не возомнили ли мы себя талантом??? Ха, ха… талант! Оглянись, таких как ты тысячи и меняют их, как перчатки. У исполнительниц легкого жанра даже имен-то нет, одни кликухи, как у собак. Лишь бы тусняк хавал. Да если на концертах не будут распространять наркоту и пойло хрен кто туда пойдет. Там банальный тусняк, а твой скулеж и кривляния в просвечивающих трусиках – маскарадный фон. Деляги бабло с тинов рубят на этом и, поверь, медосбор там совсем не с песенок. А таких как ты их брат не забывает пользовать в постелях и содержать просто из спортивного интереса. Не желаешь этого, чистюля, так вали нищенкой на рынок, в магазин. Продавай там селёдку или шмотки. Что же касается таланта, так это в галерею загляни или в библиотеку сходи – талант там пылится, если тебе это интересно. Так что, подруженька, хорошенько подумай, вроде не тупая. Пока. Деньги будешь отдавать частями. Я добрая.
N… циеву будто нахлестали по щекам. Эти пощечины были невыносимы. Обида, горькая обида липкой паутиной опутала несчастную. Известно – три дня это не много. Также известно, что девушки если и плачут от обиды, то не долее этого сроку. Пропащая плакала.
Пролетели три дня быстро. Принц на белом коне в этот срок не явился и она, уладив спор стыда, слёз и гордости, согласилась. Ей было противно. Казалось, с неё в живую содрали кожу. Она поняла, что сама себя продает. Но другого выхода не находилось. Не ехать же к родителям! Пришлось переступить уже и так потерянное своё «я».
– Сделали такой, хотите, чтобы я была такой? Ладно, кушайте тогда это блюдо … – холодно умозаключила она, чему способствовала незрелость её возраста.
И N… циева снова замелькала на телевидении, её голос, сильно подкрашенный электроникой, стал украшением многочисленных концертов. Новые песенки были также невесомы, бессмысленны, а стиль популярно бойким. Бомонд, где каждый имел своё пятнышко или помарочку, несмотря на глубокую черную мету певички, под "новым флагом" всё также благосклонно принимал её и в закулисных колкостях был весьма снисходителен – с кем, мол, не бывает. По истечении десяти месяцев выходящий в тираж полюбовник одарил её собственным жильем, родившейся дочерью и полугодовым отпуском от бесчисленных концертов. Более того новый любовник не собирался оставлять родившую пассию, а она к большому удивлению именно с ним, вдруг, обнаружила в себе женщину, и что дочь она любит, хоть и не так уж. Молодая женщина нашла понимать близость с мужчиной и та стала ей желанна. Рождение ребенка придало её телу больше привлекательности, несколько раздав бёдра и налив груди, а также некоторую мягкость черт и к выражению лица появление вызова противоположному полу.
Подобные превращения обществом не упускаются из виду. Женская половина стала прилагать старания всячески опорочить красавицу, как можно гаже напакостить ей. Желтая пресса по и безо всякого на то повода откликалась на любое её появление публике или высказывание массою грязи и несуразностей, отчего-то так почитаемых публикой. Мужская половина, утеряв всякий стыд, стала откровенно волочиться за певуньей, с целью лишь уложить в постель, вызывая тем вспышки гнева престарелого покровителя. Со стороны появились дорогие украшения в виде подарков, часто выдаваемые интересующимся за купленные ею самой, гардероб сам собою пополнялся шубками и манто. Появился секретный загородный домик, записанный на её имя, и люксовый золотистый седан известной немецкой фирмы.
Обучившись немного понимать себя и кое-как став всё-таки посредственною поп-дивою, N… циева начала искать в мужчинах. Она, всё менее смущаясь, начала выезжать в заграничные отели. Там она впервые, и сильно страшась раскрытию тайны и огласки, отдалась случайному ухажеру. Эта случайная связь буквально вспорола её тело и ярким пятном врезалась в её память, и теперь она не могла остановиться. Ей понравилось отдаваться в особенности, если едва знакомый кавалер оказывался ненасытен. Под разными предлогами она изыскивала возможность снова и снова посещать подобные уголки. И всякий раз отыскивались всё менее известные, расположенные в самых потаенных местечках Европы, во всё меньшей доступности отели. Здесь она быстро определяла себе партнера и в каком-то неведомом забвении до исступления предавалась первородному греху, при этом страшно смущаясь.