Гл.2
К полуночи поп-дива отворила свою квартиру. Она не желала общения и, чтобы её не тревожили, отключила смартфон, переполненный неотвеченными вызовами и СМСками. Выпив кофе и скушав бутерброд со шпротами, N… циева более двух часов принимала пенную ванну. Улегшись в кровать, уставшая и разомлевшая, она полагала сразу заснуть. Но сон не приходил. Мысли уносили её туда в ржаное поле, а образ и запах парня в клетчатой рубахе не давал покоя. Из памяти ни как не выходил набухший розовый бутон девичьего соска. Женщина встала с кровати, включила ночник и подошла к трюмо. В полумраке она долго смотрела на себя. Затем медленно обнажилась перед зеркалом. Тело было прекрасно. Но грудь родившей двух девочек женщины уже не могла конкурировать со свежестью девичьего соска, с его невинной розовостью. Это обстоятельство сильно расстроило обладательницу редкой красоты. Неожиданно она открыла для себя, что где-то утеряла что-то незримое, но настолько ценное, что сами собою образовались слезы и женщина разрыдалась. Ещё плача, близко к рассвету ей пришлось выпить таблетку сильного снотворного, под действием которого она заснула. Сознание выключилось на несколько часов.
Тремя часами пополудни наша героиня проснулась и включила эксклюзивный девайс, тем самым окунув себя в обычность столичной жизни. Тут же заиграл вызов. Звонил недавний обидчик.
– Что случилось, где тебя черти носят, почему не отвечала, – будто между ними ничего и не произошло, выпалил оппонент.
– Наверное, здравствуй для начала, – ответила она.
– А, извини, привет. Так что случилось? – не сменив тона, прозвучало в динамике.
– А ты не знаешь?
– Ну, прости. Ты ведь сама виновата. Во время такой сцены и такое пережить. Я же признаю, что тоже виноват. Ну, сорвался. Устал я с тобой и твоим характером, да и вообще. Выдохся как будто.
– А тебя только такие сцены и волнуют. Стареешь, наверное. Ладно, проехали.
– Когда тебя ждать? Я сегодня свободен.
– Для постели ты всегда свободен. Никогда.
– В смысле никогда.
– В прямом.
– Ты хорошо подумала, чем всё может закончиться для тебя?
– Послушай!
– Всё, всё. Шучу я, шучу.
– Поосторожнее с шутками… Не знаю.
– Слушай, давай в ресторан завалимся, а? Через час, идет?
Разговор был неприятен, но пока разрыв для N… циевой был катастрофой и она это хорошо понимала. Чтобы как-то выиграть время, она решила построить из себя обиженную, покапризничать.
– В какой?
– Ну, давай в «Старый Пекин». Давно не был.
– А я там ни разу не была.
– Это мой промах, извиняюсь и готов исправить ситуацию.
– Ладно тебе.
– Так через час?
– Хорошо.
– Жду у гостиницы «Салют» через час. Пока.
– Пока.
Высокая кухня, ощущение утраченности чего-то дорогого, но и обретённого, и не менее ценного, накопившаяся физическая усталость и воспаленность нерв сделали свое дело. Находясь в легком подпитии и возбужденная картинами, уносящими её к потрёпанным красным жигулям, женщина сдалась на радость любовнику. Поход в ресторан закончился примирением на двухместной постели фешенебельной гостиницы «Салют».
С этого момента молодая женщина круто изменила подход к жизни. Она стала требовать и требовать, сразу немыслимо задрав на себя цену.
– Раз покупаете – терпите, господа – говорила она себе, – у вас свои интересы, а у меня своё.
Там где она ранее смущалась – стала вызывающе дерзка, где была мягка – оказывалась не в меру резка, где боялась – там от неё, вдруг, получали жесткий отпор. Многие дивились такому перерождению. Не удивилась лишь престарелая прима, как-то не совсем к месту брякнув: – Господа, а что вы собственно хотели! наша девочка просто выросла.
Круг пополнился очередной публичной стервой. У N…циевой появился телохранитель, юрист и недвижимость. Позднее образовалось и собственное дело – небольшой косметический салон. Певичка постепенно становилась бизнес-леди. Как только полюбовник перестал справляться с её возросшими запросами, он был тут же, безо всякого сожаления отвергнут. Его место сначала занял довольно известный бизнесмен. Но отощал уже через полгода и на его месте объявился более богатый банкир. Выше того, иностранные поклонники также на кошельках ощутили всю тяжесть добровольной обузы. Конечно, кто поумнее сошел с дистанции. Но таковых было настолько мало, что это ни как не отразилось на нашей героине. Соревнуясь, оставшиеся и вновь примыкающие глупцы не ведали души нашей героини. Для них она по-прежнему была просто куклой. Эти люди привыкли делать деньги, и были заражены азартом. Потому тратя, и покупали. Ни кому и в голову не пришло, что в жизни этой женщины могло появиться нечто, цель, любовь наконец. Свет по-прежнему воспринимал её не более, как певичку. Никто не желал видеть в ней женщину, а любящую женщину они и представить себе не могли. Публичная каста отрицает подобное понятие. Среди высших общества существует множество условностей и правил поведения, имеются просто правила, имеются и особые рамки, но только не любовь. Жизнь круга сплошь декорирована обманом, ложь завуалирована фальшью, а сама фальшь драпируется условностями, потому духовно эта общественная прослойка нища, отчего и глубоко несчастна. Душевности и любви места здесь не уготовано.