Внутри вовсю кипела работа по строительству двухэтажного дома, не такого большого как у начальства Кваскосмоса и генералов, но явно с претензией на архитектурные излишества. Мишка подошел к высокому дядьке в белой строительной каске. О чем-то с ним переговорив, и махнул Сидору рукой, направился к новенькой бытовке. Они вытащили из нее, поставив на землю, небольшой сварочный аппарат, а потом деревянный ящик с болтами и гайками.
– Это наш прораб, Самуил Самуилович, – закуривая, кивнул Мишка в сторону высокого в белой каске. – Его Акакий Акакиевич из Квасквы из какого-то министерства выписал. Он и космодромом занимается, и дом шефу заодно строит. Видел из чего заборы тут вокруг Эдема сделаны?
–Из профнастила кажется. И что, – не понял Сидор.
– А то, – заговорщицки произнес Мишка, – Это и есть наша шабашка. Нас Самуилович раз в неделю обязательно снимает с космодрома и сюда перебрасывает. А рассчитывается за работу сразу, наличными. Но, – тут Мишка строго взглянул на Сидора, – Только никто не должен об этом знать. Особенно этот ваш въедливый Кузьмич.
– Понял, – сделал простое лицо Сидор.
– Со мной не пропадешь, – нагнувшись к сварочному добавил Мишка. – Давай. Бери.
Они отнесли сварочный и пристроили его в люльку мотоцикла и вернулись за ящиком с метизами. В это время прораб Самуилович, сел в стоящий у ворот джип и уехал.
– О, – радостно потер руки Мишка, – Пойдем, я тебе еще такое покажу. – И они, пройдя между куч песка и поддонов кирпича, вышли за зеленую изгородь из туй, отделявшую стройку от небольшого, уже обустроенного парка. Здесь все выглядело как на участках чиновников Кваскосмоса и генералов: росла изумрудная газонная трава, стояли стриженные самшитовые кустарники и возвышались декоративные деревья, увитые лианами. Пройдя еще немного между деревьев и кустарников, они подошли к небольшому искусственному пруду, возле которого из красивых зарослей камыша и осоки возвышалась с небольшого пьедестала статуя из серого мрамора, застывшие в любовном поцелуе обнаженный юноша и наполовину обнаженная девушки. Бедра девушки прикрывала сползающая вниз накидка, открывая только ножки девушки от коленки.
– Во. Видал чего, – восторженно произнес Мишка.
– Амур и Психея, – прочитал Сидор надпись внизу на постаменте, – И чего?
– Коленки у нее больно красивые. Как у моей Вальки, – вздохнув и закрывая томно глаза, произнес Мишка.
–Красивые, – вспомнив историю Мишкиной любви, рассказанную Кузьмичом, покивал головой Сидор.
– Второй раз такие встречаю. Как будто с нее лепили.
– Высекали, – поправил Сидор.
–Чего, – приходя в себя, спросил Мишка.
– Я говорю, высекали. Это похоже мрамор, – пояснил Сидор.
– Может быть, – уже отходя от нахлынувших переживаний, ответил Мишка и достав сигаретку закурил.
– И где она сейчас? В Камякино, – не удержался от любопытства Сидор. Уж больно заинтересовала его Мишкина любовная история.
– Валька. Что ли, – с каким-то только ему понятным юмором усмехнулся Мишка, – Ты Вальку не знаешь. Она с трактористом не в жизнь жить долго не будет. –И он продолжая усмехаться чему-то своему, продолжил, – Да. Пожили они с Толиком с год, как дочка у них родилась. А потом Валька закрутила в райцентре с секретарем райкома комсомола. Вот, – Мишка достал следующую сигарету, прикурил ее от первой и стал рассказывать дальше, – А потом, когда перестройка вся эта началась. Комсомольцы они же ушлые. Они первые тут бизнесом стали заниматься и все, что можно было на Родине продать, продали. На этом секретарь ее поднялся. После чего, в Кваскву перебрались жить. Слышал, банк какой-то открыли. Нефтью приторговывали. А года три назад, переехали не то в Англию, не то еще куда повыше, – И тут Мишка произнес как будто даже с гордостью, – Вот такая Валька у меня была. Не простая. Чтобы за Толиком-трактористом остаться.
– Понятно, – с интересом посмотрел на Мишку Сидор.
– Чего тебе понятно, – Мишка снова сделался грустным, – Ничего тебе не понятно. Ладно, пошли метизы грузить.
Они вернулись к вагончику и забросив в коляску ящик с болтами, сели в мотоцикл и покати в Зверосовхоз забирать Витьку-счетовода.
***
До зверосовхоза было километров пятнадцать по асфальтированной дороге. Погода стояла сухая, без дождей и Мишка, чтобы срезать, поехал проселочными дорогами по полям, в основном заросшими бурьяном, но иногда правда встречались и обработанные, с уже начинавшими колоситься озимыми.
– Похоже, не умерла деревня, – проезжая мимо такого поля, крикнул Сидор.
–А чо ей будет. И не такое пережили, – покивал в ответ Мишка и указал рукой на деревню, притулившуюся в низине, вдоль реки, заросшей шарообразными ивами, – Это кстати Камякино.