Приглашение в академию было что ни на есть самым настоящим. Красиво выведенные буквы, совсем не похожие на унылые строки из обычных книг. А еще — его собственное имя! Как же необычно оно выглядело на таком важном документе.
— А что же насчет дяди? — спохватился Найджел.
— Вот, посмотри сюда, — Эрик указал пальцем на нижний угол листа, — Мы уже давно обсуждали с твоим дядей этот вопрос. Вчера, когда я встретился с ним, Марк дал согласие и поставил подпись. В конце концов, так хотел твой отец, — он вздохнул, аккуратно свернул грамоту и убрал ее под одежду.
— Сынок, подумай хорошенько, хочешь ли ты вообще поступать в академию. Помни, обучение там — дело нелегкое, я бы даже сказал опасное! К тому же, нам придется довольно долго добираться, а кто знает, что ждет нас в пути! — заявил Эрик, заметив сомнение на лице мальчика.
— Нет, сэр! Разве можно отступить после таких слов? Я поеду!
Будущее обретало реальные формы так быстро, что Найджел боялся попросту не поспеть за всеми переменами, но и упустить их ему совсем не хотелось.
Скорый отъезд означал, что ему не удастся попрощаться с дядей и друзьями, а деревня враз улетучится из его жизни. Стоило сесть в скрипучую повозку торговца, как она вмиг увезет его в новую жизнь.
Слишком неожиданно, слишком больно!
Найджел поделился своими переживаниями с Мистером Барлоу. Старик выслушал его и понимающе покачал головой. Он сказал, что всякий уважающий себя путешественник только и мечтает, что без раздумий и приготовлений отправиться в очередное внезапное странствие.
— Но ты ведь пока только начинающий путешественник, — добавил Эрик более мягко, — поэтому сможешь вернуться следующим летом и повидать дядю и друзей.
Найджел тяжело вздохнул и печально посмотрел на деревню. Он вырос здесь, но в глубине души всегда знал, что когда-нибудь покинет эти места. Мальчик принадлежал чему-то иному, может быть, совсем другому миру.
Хоть старик и уверял, что в повозке имелось все необходимое для путешествия, а времени, наоборот, почти не осталось, Найджел настоял на том, чтобы в последний раз заглянуть домой.
Мистер Барлоу поначалу совсем не хотел его отпускать, словно боялся потерять из вида, но потом передумал. Старик сказал, что будет ждать его на южной окраине деревни и велел нигде не задерживаться.
Печаль лишь усиливалась, пока Найджел шагал по улице. Этим утром он думал о том, как здорово было разгуливать по бескрайним лесам возле деревни, просыпаться под кукареканье петухов, ловить рыбу в озере и любоваться далекими скалами, раскинувшими свой величавый каменный пояс на горизонте. Что случится завтра? Что придет на смену радостному очарованию детства? Что ждет его за темным лесом, за горами?
Найджел зашел в дом, но тут же замер в растерянности и даже забыл закрыть дверь. Вместо привычного тепла и уюта, которыми обычно встречали его эти стены, мальчика охватило нарастающее волнение — будто вот-вот должно было случиться что-то непоправимое.
От неприятных мыслей его отвлек странный скрежет за шкафом. Там жила маленькая мышь. Иногда ночью Найджел притворялся спящим и следил, приоткрыв один глаз, как она выбиралась из своего укрытия. Четко разглядеть ее никогда не получалось: зверек всегда вел себя очень осторожно.
— Вот и пришел прекрасный шанс для разоблачения и знакомства! — решил Найджел. Видимо, животное не почувствовало его. Прислушавшись, мальчик понял, что слышал не скрежет, а какой-то непонятный звук: словно за комодом ворочали маленькие предметы. Он улыбнулся, представив, как крошечный зверек делал капитальную уборку в норке.
Подкравшись на мысках, Найджел заглянул за шкаф. Многонедельный слой пыли скопился на раскинутой паутине, в которой сидел огромный паук, сторожа ловчие угодья. Мальчику на одно небольшое мгновение показалось, что у насекомого было всего два, но невероятно крупных для паука глаза, которые с неподдельным интересом изучали его. Что за бред!? Он нагнулся вперед, желая получше рассмотреть необычное насекомое. В этом момент старая половица не выдержала и запела так, словно на ней стоял не ребенок, а огромная кобылица.
Что-то серое скользнуло под паутиной и скрылось в дырке за стеной. Паук, однако, совсем не испугался, моргнул огромными глазищами и, медленно перебирая длинными лапами, переполз в укромное место недоступное для взгляда.
— Бу! — Запоздало сказал Найджел и рассмеялся, но радость не продлилась долго. Не понимая, что его так гнетет, мальчик осмотрел дом и понял, что тот будто лишился жизни и многие годы стоял покинутым. Ему здесь были не рады.
Но ведь его столько связывало с этим местом. Он постарался вспомнить, как под этой крышей отец играл с ним в прятки, читал ему книги, будил его ранним утром, когда солнце еще не поднялось над горизонтом, и тогда они уходили глубоко в лес. Опасный, страшный лес, которого боятся егеря и охотники…
В дом ворвался поток колкого холодного воздуха, от которого по спине пробежали мурашки. Неестественная тишина повисла кругом. Найджел испугался, стрелой вылетел из дома и побежал к южному краю деревни, где его должен был дожидаться странствующий торговец.
По пути ему встретилось несколько расстроенных жителей деревни. По их словам, старик-путешественник сообщил, что у него появились неотложные дела, и он более не мог задерживаться в деревне.
— Ты представляешь? Потом он протянул полное лукошко с рыбой нашему повару и тотчас удалился. Я всегда удивлялся, откуда у старика каждый раз такой улов. Наши ребята часто целыми днями пекутся на солнце и ничего подобного не могут поймать, чудеса, да и только! — грустно жаловался кузнец своей жене.
— Наверное, у мистера Барлоу есть какая-то тайна, — ответила она и помахала Найджелу. Он неуверенно поднял руку, но потом вздрогнул и бегом пустился дальше.
Скоро мальчик достиг оговоренного места. К его радости, повозка уже стояла наготове. Старая лошадь оторвалась от сочной травы и довольно заржала при виде ребенка. Возница в это время закончил впрягать ее и повернулся к Найджелу.
— Я не мог позволить тебе уехать, не попрощавшись, — Эрик похлопал кобылу по боку и стал проверять подковы.
Из-за повозки вышел Том. Выглядел он очень уныло. Вслед за ним показалась вся семья Блюммелей, кроме двух старших сыновей, которые еще не вернулись с работы. Даже Джек пришел проститься с другом своего сына. Он первый подошел и протянул руку. Они обменялись крепким рукопожатием. Джейн говорила много напутствий и даже всплакнула, утерев слезы платком.
Настал черед Тома. Он неуверенно подошел к Найджелу, не до конца поверив в происходящее. Они долго стояли молча и смотрели друг на друга. Взрослые часто считают, что дети иначе переживают серьезные эмоции, вроде любви или злости. На самом деле, так оно и есть — чувства ребенка куда сильнее. Найджел тихо опустил руку на плечо Тома. Бедный шкипер вздрогнул, словно это прикосновение пробудило его ото сна. Наконец он понял — уезжал его лучший друг! Какое-то неизвестное чувство нарастало в глубине души и рвалось наружу.
— Мы еще обязательно встретимся, обещаю, — сказал его бравый капитан и похлопал шкипера по спине. Он знал, что Том ничего не ответит, поэтому повернулся к повозке и уже хотел залезть наверх. Но тут случилось кое-что, не входившее в его планы: детские ручки сжались вокруг ног, а копна густых каштановых волос уперлась ему в живот.
— Найдзи, не уезай! — еле слышно проговорила Паула, всхлипывая.
Ему пришлось встать на колени, чтобы взять девочку за плечи. Она первая просила его остаться. Слезы быстро капали из зеленых детских глаз. Мальчик достал платок и осторожно вытер их.
— Я же обещал, что вернусь. Честное слово!
— Обесяес?
Он кивнул в ответ. Паула улыбнулась сквозь слезы и крепко-крепко его обняла. От смущения Найджел покраснел и отвел глаза в сторону. Все засмеялись.
— Найджел, время! — крикнул Эрик.
Как бы ни хотелось побыть здесь еще хоть немного, они больше не могли задерживаться. Мальчик повернулся и запрыгнул на скамейку возницы. Мистер Барлоу тронул вожжи, и лошадка весело зашагала по дороге.
Путники медленно катились по узкой тропинке, проложенной по пшеничному полю. Легкие порывы прохладного вечернего ветра проносились взад и вперед. Найджел представил, что их повозка превратилась в огромный корабль, скользивший по золотому морю. Северные пассаты рождали желтые волны где-то вдали, на самом краю горизонта, а те проносились возле их линкора и, иногда врезаясь в высокий борт, рассыпались тысячью ярких брызг.