Наставники темных чародеев строго запрещали ученикам заниматься призывом несколько дней. Начинающим жрецам еще не скоро предстояло узнать про ушко иглы. Этот парадокс нарушал баланс сил и позволял могущественным потусторонним проходить даже через неустойчивые и плохо подготовленные разломы в пространстве. Темной ночью так просто ошибиться и постучать не в ту дверь…
Некоторые из высокородных были слишком сильны, чтобы сдерживать их артефактами, пентаграммами или заклинаниями. Гордость и высокомерие этих существ могли сравниться только с их невероятным могуществом, извращенной фантазией и ужасным чувством юмора. Вкупе эти качества делали их сомнительными подопечными для призыва.
Наступившая ночь была особенной: она не только завершала лунную фазу, но также собрала целую плеяду планет и построила их точно в ряд. Астрономы по всей империи с самого вечера кучковались на холмах, заваривая ароматный чай и уповая на безоблачное небо. Чернокнижники усердно рисовали дрожащими руками круги и квадраты на полу, стараясь не допустить роковой просчет, а охотники на нечисть готовились к сражению с этими самыми ошибками. В общем, ночь выдавалась неспокойной!
На старом погосте лунное мерцание освещало надгробные камни, изваяния и крипты, внушавшие благоговейный трепет. Вдруг налетел холодный ветер и смыл все радостное, что осталось после ушедшего дня. Краски сразу потускнели, словно злой чародей второпях накинул на округу саван смерти. Вокруг повисло гробовое безмолвие — предвестник скорых бед.
Посреди кладбища возвышалась серая статуя. Каменная фигура стояла тут уже сотни лет, и давно растеряла черты, подаренные ей неизвестным ваятелем. Больше всего кособокий валун напоминал мифическое божество. В стародавние века на земле творилась сплошная чертовщина, так что люди представляли богов жестокими и озлобленными. Кусок камня служил тому немым доказательством.
Кошмарного сторожа окружал буйно разросшийся барбарис. Из этих кустов и появилась странная фигура, укрытая изорванными лохмотьями. Ее обволакивали клубы сизого тумана. Существо и само, как дым стлалось по земле. То медленно, то быстро, как во сне, но вроде и совсем наяву.
Кошмар перебирался от одного могильного камня к другому, хватаясь за холодные надгробия длинными пальцами. Жилистые бледные руки были такими худыми, что скорее напоминали кости, обтянутые дряхлой кожей. Рваные одежды развивались похоронной вуалью, когда он плыл по земле, как по реке забвения в дымке небытия.
Лохмотья еще некоторое время бродили между могил и склепов, старательно выискивая что-то. Иногда голова в темной накидке качалась из стороны в сторону, и тогда в воздухе звучал сиплый свиристящий звук. Несколько раз ни с того, ни с сего призрак резко оборачивался и внимательно всматривался в темноту, но потом спокойно возвращался к своим загадочным исследованиям.
Он совсем недолго рыскал по кладбищу; поиски его скоро увенчались успехом. Призрак задрал голову вверх и медленно воздел ладони к луне. Могло показаться, что длинные руки вот-вот дотронутся до самой верхушки неба.
Из-под савана стали доноситься еле уловимые звуки. Невнятное бормотание медленно крепло и переросло в тихое пение. Голос мертвеца звучал заунывно и печально. Он рождался далеко за пределами созидания и еле доносился до нашего мира. Запретная песнь звала и убаюкивала.
Ритуал скоро закончился. Маленькая звезда прямо под самым куполом темного неба задрожала и слезой тесячеокого великана упала возле ног заклинателя. Чуждая всему земному, она мгновенно превратилась в волшебную пыль, заискрилась и навсегда исчезла.
Призрак навис над клочком земли, словно коршун, и запустил руку в сырую почву. Он приподнял землю, сжатую в кулак, и стал нашептывать загробную молитву. Грязь просачивалась между пальцев и шлепались на могилу.
— Во имя всемогущего Императора и сил великой инквизиции, пади ниц перед слугой империи! — голос Рихарта Рейнора прозвучал повелительно и властно. Взгромоздив на себя доспехи и обвесившись оберегами, он грозно стоял посреди погоста, готовый в любое мгновение броситься в бой.
Занятый тайным обрядом, призрак не заметил приближения человека. Он плавно поднял голову, но не обратил на присутствие светоносного никакого внимания и сразу вернулся к ритуалу.
Мейстер, ошарашенный подобным неуважением к собственной персоне со стороны какого-то покойника, резко выдернул меч. Еле держа равновесие под весом тяжеленого цвайхендера, который он неумело задрал высоко над головой обеими руками, господин Рейнор ринулся на мертвого обидчика.
— Чертов оруженосец, ну я тебе потом наподдам! Заставлять меня бегать! — выругался рыцарь шепотом. Он не помнил, чтобы среди их трюков имелась подобная сцена, поэтому решил импровизировать на ходу.
Тяжелые доспехи заскрипели так сильно, что страшенный гул напугал и самого доблестного рыцаря. К несчастью, он уже набрал скорость и не мог остановиться! Под гнетом неподъемного меча сноровистый охотник на нечисть еле держался на ногах. Его начинало сносить на север от намеченной цели. Вдобавок ко всему, не самый удобный бацинет сползал в сторону. Рихарт решил вернуть его на положенное место резким движением головы, но непокорное забрало вовсе съехало на плечо, полностью закрыв обзор. Неловко перескакивая через очередную поломанную надгробную плиту, доблестный рыцарь зацепился стальным сапогом о выступавший штырь и, дребезжа и громыхая, штабелем рухнул на землю.
Волна прокатилась всего в нескольких дюймах от навершия шлема. Только чудо спасло жизнь почетного слуги империи. Над головой плюмаж разлетелся в пух, похожий на взорвавшуюся перьевую подушку.
Гранитное изваяние и каменная плита за спиной Рихарта в следующий миг превратились в груду разлетевшегося во все стороны мелкого щебня. Чары обладали такой силой, что остатки волны громовым раскатом прокатились по всей округе.
Призрак неспешно приблизился к своей жертве и уже занес руки, чтобы добить бедного рыцаря, но страшной развязке помешала стрела, пронзившая лохмотья чуть ниже лопаток. Вторая угодила в правое плечо. Заклинатель взвыл и упал на землю. Теперь ужасный чародей больше походил на огромного черного осьминога, которого бушующее море немилостиво выбросило на скалистый берег. Он лежал, не шелохнувшись, раскинув безобразные, длинные руки в стороны. Его убогая одежда беспорядочно разметалась вокруг него.
Арвин медленно вышел из укрытия, держа наготове короткий лук и не спуская глаз с черного пятна. Он долго не решался подойти ближе и выпустил в тряпки еще две стрелы. Только после этого молодой охотник сделал несколько неуверенных шагов в сторону поверженного врага. Руки у него дрожали от волнения. Несмотря на все приготовления, неживой несколько раз чуть не раскрыл его. Если бы не подветренная сторона и вмешательство мейстера, все могло бы закончиться совсем иначе. Странное стрекотание донеслось из маленькой рощицы, примыкавшей к забору погоста.
— Засада! — подумал Арвин, бросив быстрый взгляд на хлипкие заросли кустов и низких деревьев. Тревога оказалась ложной. Он повернулся и оцепенел.
Вороной фантом стоял прямо перед ним, больше похожий на ангела смерти, чем простого призрака. Огромные синие глаза с ледяной ненавистью взирали на охотника. Ниже грудины зияла черная дыра. Вращавшиеся потоки спиралью затягивали лунный свет, а в середине горела тьма. Из полураскрытой пасти вырывались белесые лучи.
Арвин выстрелил, но слишком поздно. Разгневанный фантом легким движением отмахнулся от примитивного оружия. Следующий удар длинной руки пришелся по самому стрелку, вовремя попятившемуся назад. Лук переломился и отлетел в одну сторону, а неопытный охотник — в другую. Поднявшись, юноша быстро шмыгнул за один из памятников.
— Че-ло-век! — глухо просипел призрак. Голос искажался от хрипов и завываний. — Я сломаю твой хребет, а потом сожру твою жалкую душонку! — говор стал гортанным. — Тебе не спастись, человек! Я сильнее, быстрее, я повсюду, я — твоя смерть!
Призрак черной теменью наползал на могильные плиты, охватывая цепкими пальцами ледяные стелы. С каждым движением он все отчетливей чувствовал, как в груди живого трепетно билось сердце. Этот стук был ему так ненавистен!