— У меня так историй на оставшуюся дорогу не останется, — пожаловался странствующий торговец.
— Очень в этом сомневаюсь, — подумал Найджел. — Ну, пожалуйста, еще немножко! — печальным голосом добавил он вслух, применив секретный прием, которым так часто пользуются дети, стараясь убедить доверчивого взрослого.
Упрашивать мистера Барлоу долго не пришлось. В конце концов, он не был строгим родителем, а — бардом-путешественником, любившим рассказывать легенды и сказки больше всего на свете.
История, обрадованная полученным продолжением, понеслась в прошлые века, погружаясь в забытые эпохи и примеряя одежды для древних обрядов. Попутно она проливала кровь невинных людей на капищах, встречалась с достойнейшими воинами и, вообще, творила, что взбредет ей в голову.
Удивительно, только теперь Найджел понял, что мистер Барлоу никогда не делил мир на хороших и плохих. В тяжелых противостояниях сильный побеждал слабого, но зачастую уступал умным и расчетливым; тех часто губила собственная хитрость и недоверие к людям. Сколько бы доблестных поступков не совершал храбрый солдат, этим он стяжал лишь славу и почет, но никогда не становился добряком или злодеем. По словам Эрика, он был всего-навсего сказителем, но не художником и никогда не закрашивал картину до конца. Слушатель сам решал, чью сторону хотел занять; иначе терялся весь смысл повествования.
Легенды рассказывали о важных событиях в скрытой стране времен Расцвета и Зенита, но несколько раз Найджел услышал слово Упадок. Вспоминая сказания о последней эпохе, возница становился печальным и надолго задумывался.
Ненависть и кровная вражда, предательства и тесные союзы, торговля и дипломатия, чего только не было в этих историях! Пришло время вспомнить про великих героев, которые часто оказывались закоренелыми злодеями — как бы странно это не звучало. На замечание Найджела о том, что эти люди не могли одновременно играть обе роли и всегда принадлежали к разными лагерям, Эрик добродушно рассмеялся. Он похлопал мальчика по плечу и сказал, что юному путешественнику еще только предстояло поучаствовать в представлениях театра империи Играх и выйти на сцену с ключевыми актерами. Странствующий торговец обещал, что после игры в подобных спектаклях ему самому все станет понятно.
Еще мистер Барлоу предупредил Найджела о том, что путь героя в реальной жизни сильно отличался от сказок и легенд. Истории редко рассказывали о том, какую длинную и тернистую дорогу человеку нужно пройти, чтобы попасть на страницы книг. Редкого читателя обрадуют бессмысленные смерти, глупые поступки и постоянно моросящий дождь, а слушать про тысячи одинаковых взмахов клинком так и вовсе никому будет не интересно. Только представьте себе: «вжух», «вжух», «вжух» и так многие сотни линий. У опытных воинов от такого все руки в мозолях, а читатель точно заработает головную боль или вообще морскую болезнь. Так вот, рыцари, волшебники, охотники, даже наемные убийцы, неважно — герои или злодеи; чтобы добиться вершин мастерства, каждый из них посвятил свою жизнь сражению. Пресловутый «вжух» им до боли знаком, он вгрызся в их тела, захватив сердца и умы.
— Потому люди такие никогда не проживут счастливую жизнь. Желая покорить мир, они участвуют в сотнях сражений, десятки раз поднимают флаги над разрушенным вражеским станом, одолевают самого бога войны и становятся его воплощениями, побеждают в битве длинною в тысячи отнятых жизней, но все равно терпят поражение. Они проиграли, ведь война подошла к концу, а в мирное время «вжух» никому не нужен. Сердце воина горит жарким огнем, крестьянским плугом или наковальней такой не затушить.
Упомянув красную стихию, мистер Барлоу рассказал Найджелу историю о побеге демона-прислужника после ошибки призывателя. Так сгорел большой город Бруг на юге. Огненный эфир разрушил цепи подчинения и испепелил целый город за пару минут. Люди тогда списали все на пожар в гончарной…
— Боги, какими глупыми надо быть, чтобы поверить в то, что загоревшаяся мастерская может так быстро сжечь целый город! — Эрик всплеснул руками. — Хорошо, что я редко бываю в южных краях, хотя и в наших широтах встречаются всякие неприятные существа.
Не менее занимательными были истории о смекалистом крестьянине, нашедшем короб Пандемии и восстании железных големов на глубинных рудниках гномов. Сильнее остальных Найджела тронуло сказание о прекрасной кровавой принцессе и ужасных ста годах ее правления.
Судя по услышанному, тайный мир старался держаться подальше от людских глаз, но был ближе, чем многим хотелось. Конечно, подобная отстраненность нравилась не всем, некоторые представители с обеих сторон досадовали на сей счет и рьяно старались познакомить обычных людей с необычными соседями.
Речь Эрика звучала все тише, и Найджелу показалось, что слова стали легким напевом, балладой о приключениях странствующего торговца. Может быть, рассказчик, и правда, напевал какую-то песню, когда мальчика укачал плавный бег повозки, выкатившейся на широкое плато. Приятный теплый ветерок обдувал лицо.
Слова, легким напевом кружившиеся рядом, перестали быть просто сочетанием звуков. Они превращались в картины давно минувших событий. Походный лагерь, множество солдат, одетых в красивые доспехи и громко переговаривавшихся между собой, потом грандиозный турнир, пешие и конные поединки и в конце — «свалка», в которой зеленые на голову одолели красных.
Вполне ожидаемо: сэр Эребор Безобразный, всегда остававшийся холодным к групповым сражениям, в этот раз облачился в темно-салатовый. Рыцарь рвал и метал. Еще бы, в финальном конном поединке он уступил безымянному юнцу в маске, небрежно бросившему розу победителя его красавице-дочери. Обычно гордая и безразличная к ухаживаниям девушка зарделась румянцем и потупила взор. Безмолвная толпа не могла отвести от нее глаз, а отец был готов взорваться от негодования. Он же смотрел на это через прорези маски, и лицо его даже не тронула улыбка.
Пыль еще не успела осесть после сражений, как заиграла музыка, приглашавшая всех на чудесный бал. Шуршание разноцветных платьев, нежный свет канделябров, милые лица, тонкие фигуры, плывшие в легком потоке музыки. Ноги начали липнуть к полу. Везде вокруг разлилась кровь, разноцветные одежды промокли от красной краски смерти. По залу пронеслись противное сипение и визг.
Найджел встрепенулся и протер глаза. Его снова одолел кошмар. Неужели они никогда не оставят его? Крик еще звучал в его ушах, но видение успело стереться из памяти.
— А почему? Где? — очнувшись, вскрикнул возница. Кажется, он и сам задремал, убаюканный собственным рассказом.
Мальчик дернул Эрика за рукав и приложил палец к губам, указывая в сторону от дороги. На западном склоне, посреди мелкой поросли кустов, лежала большая куча валунов, а еще острые камни торчали там и тут в колючих зарослях ельника. Некоторые булыжники достигали таких размеров, что высились над деревьями.
Сначала мистер Барлоу не понял, куда указывал его попутчик, но скоро рассмотрел несколько валунов, усыпанных зеленью. Один такой камень неожиданно заворочался и стал медленно передвигаться между елками. По округе разнесся треск ломавшихся веток и ухавшей земли.
— Голем, — еле слышно прошептал Эрик. — Каменный, чтоб мне провалиться, сто лет их уже не видел!
Найджел смутно помнил рассказы о песчаных, каменных или глиняных человекоподобных глыбах. Мальчик всегда гордился своим воображением, но с образом големов оно его сильно подвело. Гигант, состоявший из огромных булыжников, шагнул на открытую поляну. Его массивное очертание лениво переваливалось, приближаясь к куче камней. Гигант остановился, словно переводя дыхание, нагнулся и, ухватив один из валунов, взгромоздил его себе на плечо. Он несколько мгновений стоял, выискивая тропинку, а потом направился в перелесок. Только небольшая макушка его головы покачивалась, удаляясь из вида.
— Что он делает? — все еще шепотом спросил Найджел, хотя они отъехали уже довольно далеко. Он посмотрел вниз и отпустил рукав Эрика.