Мистер Барлоу немного нахмурился, пожал плечами и перевел взгляд на небо, принявшись пересчитывать облака. Вдруг странствующий торговец зажмурил глаза и слабо улыбнулся, то ли из-за солнечных бликов, попавших на лицо, то ли из-за неожиданной догадки, пришедшей на ум. Хитрый мальчик и не подозревал, что секреты в этой повозке были не только у него. Ромул фыркнул и завертел головой.
После не очень благоприятного начала путешествия все постепенно возвращалось в норму и налаживалось. Следующие несколько дней не омрачились никакими печальными событиями, погонями или преследованиями. Погода вокруг стояла отличная. Всего пару раз моросили кратковременные дожди, которые так часто случаются в горах, но и те нисколько не злобствовали, а скорее питали радуги, похожие на разноцветные мосты между перешейками, хребтами и теснинами. Солнце не пекло так сильно, как обычно в летнее время, а только мягко пригревало, приглашая лениво нежиться под своими ласковыми лучами целые дни напролет.
На этом удача двух путников не закончилась. Им посчастливилось попасть на какой-то тайный фестиваль. Горные пейзажи незабываемой красоты плавно дефилировали перед ними, красуясь потрясающими нарядами.
Кажется, сама богиня природы, пребывавшая в отличном расположении духа, случайно заприметила двух путников и лично назначила их председателями жюри. Как же иначе объяснить, что Эрику и Найджелу удавалось занимать лучшие места на этом великолепном представлении. Потому-то и погода стояла такая чудесная!
Мистер Барлоу был опытным странником и понимал, что они случайно стали свидетелями очень редкого события. Он не очень разбирался в духах и богах этой части гор и праздниках, которые те устраивали, но по достоинству оценил необычный и самый чудесный конкурс красоты, который ему когда-либо приходилось видеть.
К сожалению, его юный пассажир мало смыслил в длительных поездках и не обращал внимания на творившееся вокруг. Мальчика мало удивляли зеленые искрящиеся склоны гор и водопады, блестевшие ярче драгоценных камней, потому что все его помысли сосредоточились на рукописи. Ему так и не удалось открыть ее ни на вторую, ни на третью ночь. Сколько он ни старался — ничего не получалось.
— Вот неудачник! — не прекращал ругать себя Найджел, похожий на обезумевшего ученого, пытавшегося осмыслить немыслимое.
С одной стороны юный путешественник был слишком строг к своему везению: все-таки не каждый получает магический предмет, как только узнает про их существование. А что же с другой стороны? Там он оказался чертовски прав: любой, сколько-нибудь знакомый с подобными вещами человек предостерег бы мальчика не только от чтения, но и от прикосновений и даже нахождения рядом с ней.
Обладание, не говоря уж про использование магических предметов, всегда было крайне рискованным занятием. Для работы с артефактами требовалось не только иметь кучу опыта, знать одесятках градаций, протоколах безопасности и учитывать резус соответствия, но и быть достаточно могущественным, чтобы контролировать их силу. Волшебные безделушки редко отличались покладистым нравом и в любой момент могли пойти на всякие подлости и гадости или вовсе предать хозяина, особенно, если не испытывали к нему уважения.
Недолжный уход, недостаток осторожности, крохотная ошибка — и потом хлопот не оберешься! Человек все же — не головоломка, собирать его по частям — не мозаику складывать, а кому-то потом еще и пол со стенами придется мыть. Поэтому к помощи подобных предметов прибегали только самые храбрые и самоуверенные. И то, и другое, как известно, даже чаще приводит в могилу, чем трусость и слабоумие.
Но ни гордые маги, ни храбрые воины, жадные до славы, никогда бы не прикоснулись к рукописи, которую нашел Найджел. Они, конечно, желали заполучить могущество и власть каким-нибудь нечестным образом, но потом им хотелось прожить долгую жизнь и насладиться обретенной силой. С книгой так сделать бы ни за что не вышло, так что способ получался не очень-то и нечестным, если призадуматься.
Древний фолиант не подходил ни под один реестр и попадал в группу уникальных артефактов. Сколько всего предметов подобного ранга встречало человечество с древних веков? Этим вопросом задавались многие исследователи, но мертвые хорошо хранят тайны и очень злятся, когда их спрашивают, где лежит их любимая вещь. Сила книги, возраст, особенности, даже самые продвинутые волшебники могли лишь строить о ней догадки.
Перекупщики с черного рынка и хронисты из древних библиотек не сказали бы ничего определенного, увидев фолиант. Первые никогда не связывались со столь редкими и опасными лотами, а вторые обладали достаточным умом, чтобы умалчивать о подобном и вовремя умывать руки. Да никто из летописцев, обыщи они хоть все библиотеки, не нашел бы упоминаний о предмете, похожем на рукопись в хрониках за прошедшую тысячу лет. Скрупулезные расследования не дали бы ничего существенного — ни имени прошлого владельца, ни каких-либо зацепок.
Чтобы хоть немного развеять дымку таинственности, которой успела обзавестись книга, ради тебя, мой читатель, мы обратимся к настоящим мастерам в области описания артефактов — изыскателям. Найти этих исследователей невероятно сложно: поганцы столь же тщеславны, сколь и редки. К тому же, для работы с книгой понадобится не обычный ученый, а очень смышленый и достаточно безумный. После длительных поисков нужного человека придется еще немного подождать, пять-десять лет.
— Долго, — скажете вы.
Как бы ни так, это самый оптимистичный прогноз. Для подобных исследований могут понадобиться десятки лет. За это время изыскатель может умереть, и тогда дело перейдет к его приемнику, что еще больше затянет процесс. Эти люди всегда очень щепетильны и точны в своих экспериментах. Почему? Да, работенка у них неприятная и скучная, но дело здесь вовсе не в паршивой бюрократии, о которой вы все успели подумать. Она тут совсем не при чем! Что? Изыскатели обычно просят заполнить пятнадцать листов документов и всяких бланков, прежде чем берутся за работу? Да ну что вы, все это несусветная чушь, не верьте всяким шарлатанам! Настоящие мастера не примутся за работу, пока не получат от вас, по крайней мере, тридцать расписок!
К нашей радости, в случае с рукописью работы не продлятся долго. Любой изыскатель забраковал бы книгу, сделав короткую выписку, вроде «Не пользоваться артефактом даже в декоративных целях!», но сделал бы это, наверное, очень крупными буквами.
Что же удалось узнать за такое короткое исследование? Найджелу, к его печали, никогда бы не удалось дочитать намеченную статью. Стоило захлопнуть рукопись, как некоторые главы исчезали, заменяясь совершенно новыми. Никто бы не сказал, сколько знаний хранил в себе манускрипт.
Может быть, хоть странные символы могли дать какие-то ответы? Увы, снова провал. Ни один толмач не взялся бы за перевод такого сложного языка. Особо одаренные переводчики отметили бы только, что тексты писали в разные времена совершенно разные люди. Их могли отделять друг от друга столетия и целые эпохи.
Наконец, остается последний, самые важный вопрос: как маленькому ребенку удалось выжить, остаться в целости и сохранить рассудок после такого испытания?
Этому феномену найдется, возможно, всего три разумных объяснения. Первое связано с зеленым растром артефактов, которые совершенно безопасны в использовании. Однако практикой давно доказано, что записи о столь могущественных предметах, как наша книга, обычно стоят на противоположных полках, окрашенных в черные цвета.
Второй вариант направляет нас к резусам соответствия. Многие прогрессивные мистики убеждены в связи этого показателя с кровью человека. Это так называемая шкала лояльности артефактов к разным людям. Чем ближе резус к идеальному, тем дружелюбней ведет себя предмет. Все звучит довольно просто, но и здесь есть подвох. У предметов вроде рукописи, найденной Найджелом, должен быть очень высокий предел идеального резуса. Другими словами, во всей империи едва ли сыщется человек, который мог бы подружиться с книгой и без опаски воспользоваться ей.