Ромашка сделала два неуверенных шага, а потом резво прыгнула вперед, за несколько скачков преодолев большую часть улицы. Найджел вцепился в поручни и сердечно поблагодарил мастера, собравшего повозку. После погони в горах не оставалось никаких сомнений в ее прочности.
Тут-то и начался весь переполох. Хозяева деревни не сразу поняли, что их раскрыли. Им не хватило всего пары минут, запрет еще не истек. О, треклятый день! О, немилосердный свет! Безумный вой, визг, скрежет, надрывные стоны слились в какофонию настоящего адского гомона.
Найджелу хотелось заткнуть уши руками, но он держался за поручни, чтобы не свалиться от дикой скачки. Вдруг Ромул лишился управления, резко дернулся влево и помчался по кустам. Колеса ударились о что-то, и дорога с грохотом обвалились, открывая зев ямы-ловушки. Повозка накренилась в бок, сырые пальцы соскользнули, и мальчик покатился в глубокую дыру. Рука Эрика в последний миг схватила его за шиворот и так сильно, будто сжала стальными клешнями.
— Спасибо! — пролепетал мальчик одними губами и с благодарностью посмотрел на кучера. Он выдохнул и почувствовал, как к горлу подступала знакомая горечь.
— Что бы ни укрывалось в деревне, пусть тайное останется тайной, — загадал он желание, перекрестил пальцы и поближе подвинулся к мистеру Барлоу.
Последний солнечный луч застал их далеко за пределами злополучного селения.
— Хорошо, что не задержались возле мельницы! — утерев пот со лба, сказал ямщик и размял плечи.
— Это точно! — согласился Найджел, он успел прийти в себя и отодвинулся, заняв свое привычное место.
— Никогда не теряй бдительности. Тут как на пожаре: затушил амбар, потерял бдительность — загорится дом, — Эрик стал озираться по сторонам. — Особенно, когда знаешь, с чем имеешь дело!
Они выкатились на узкую тропинку, рассекавшую невысокий лес, когда на глаза им попался человек в рясе, стоявший возле каменного монумента. Это мог быть кто угодно: нищий, странствующий монах, простой путешественник, которого нелегкая занесла в гиблое место. От звука приближавшейся повозки он чуть обернулся. Найджел вспомнил отвратительный звук, доносившийся из домов. Чувство опасности все еще окружало его, но онемение в руках он списал на ужас после недавних событий.
— Надо предупредить бедолагу, — тихо подсказал он мистеру Барлоу.
— Он-то — бедолага? — на удивление ехидно ответил тот и загадочно добавил. — Ну ладно, давай предупредим.
Эрик присвистнул, и Ромул немного сбавил шаг, но останавливаться совсем отказался. Пока они подъезжали к незнакомцу, Найджел обдумывал слова возницы и стал напряженно разглядывать путника, однако, лохмотья полностью укрывали его. Странник стоял, не двигаясь, уподобившись монументу за спиной.
Пока мальчик и ямщик переговаривались, неизвестный украдкой оглядел повозку. Страшная улыбка расплылась по его губам. Белесые пятна глаз мусолили богатую добычу.
— Они сбежали от деревенских и обошли ловушку. Но теперь им не уйти! От меня еще никто не уходил! Старик и малец. Судьба ниспослала мне подарок! Как же меня доконали эти крысы и жуки! А лошадь, пусть и кляча, но какие аппетитные бока, — незнакомец еле удержался, чтобы не облизнуться и тихо сглотнул слюну.
— Друзья мои, — голос шел словно из-под земли, — что привело вас в эти дальние края?
— Мы прибыли издалека, а еще у нас для тебя подарок. Но чтобы его получить, тебе придется немного посчитать, — сказал Эрик приветливо и бросил в сторону незнакомца маленький мешочек. Все это так удивило Найджела, что он уже открыл рот для вопроса, но его самым наглым образом прервали.
— Посчитать? — не поняв, спросил странный путешественник.
Тонкий матерчатый мешок коснулся земли и лопнул, в разные стороны брызнули сероватые злаки риса. Человек в капюшоне упал на колени и принялся дрожащими пальцами раздвигать травинки и выбирать оттуда еле заметные зерна.
— Раз, два, три, четыре… — вырвался замогильный, мерзкий шум из уст существа, уже совсем не похожий на человеческий голос. — Будь ты… пять, шесть, семь, восемь, — продолжал незнакомец, трясущимися пальцами собирая крупинки, похожий на безумного нумизмата, пересчитывавшего редкие монеты. — Проклят! — истошно проорал он вслед удалявшейся повозке. Последнее слово далось ему невероятно сложно. — Пятнадцать, шестнадцать, — затихало вдалеке эхо надрывистого счета.
— Так он до самого рассвета не управится, — сказал Найджел и сразу прикусил язык, подумав, что шутка прозвучала не к месту.
— Тем лучше для него, — спокойно заметил мистер Барлоу, пожал плечами и понуро уставился в ночную пустоту. — В былые времена я часто посещал это селение. Здесь жили хорошие люди, добрые. Они же ни в чем не виноваты, — может быть, он хотел рассказать еще что-то о селе и его жителях, о своих давних воспоминаниях, но вместо этого просто закрыл глаза и замолчал.
Тишина, опустившаяся после этой короткой эпитафии, тянулась недолго. Из-за поворота, словно из пустоты, вынырнули две крупные тени. В туманной мгле их можно было принять за двух жнецов подземного царства, проделавших нелегкий путь из своей обители, чтобы навеки унести за собой души бедных жителей деревни.
Тени скользили в тумане, но чем ближе они приближались к повозке, тем отчетливее в них проступали черты двух всадников. Когда же, наконец, свет фонарей упал на незнакомцев, последние сомнения отступили прочь за пределы освещенного круга.
— Дурной поворот событий, старина? — ни с того, ни с сего в мыслях обратился Найджел к ямщику в надежде, что тот как-нибудь да услышит немое послание. Потом он украдкой взглянул на мистера Барлоу, и понял, что выбрал не самое подходящее время для необъяснимой зловредности. Лицо старика превратилось в одутловатое каменное изваяние, а глаза остекленели, как будто он увидел не двух всадников, а ту отвратительную полуженщину-полузмею из книги, которая превращала всех без разбора в камень. Сколько Найджел не пытался, так и не смог вспомнить ее имени.
Два воина, восседавшие на могучих скакунах, остановились рядом с повозкой.
— Судя по лицу мистера Барлоу, они вряд ли друзья. Эх, как бы не хотелось, чтобы это оказались враги! — подумал мальчик.
— Враги, — словно эхо повторил загадочный голос в его голове.
Стараясь не замечать занудного оракула, никогда не сулившего ничего хорошего, Найджел стал разглядывать всадников. От обычных солдат эти двое отличались, как нищий — от зажиточного купца. Пару раз через Астрок проходили подобные отряды, чахлые кобылы тащили уставших от службы, с унылыми глазами, людей. Те воины держали путь в горы, искали опасных бандитов. Потом в деревне поговаривали, что в стане разбойников прибыло.
Всадники, чьи взгляды теперь грозно рассматривали путников из-под забрал шлемов, никогда не гонялись за каторжниками, бандитами и прочим сбродом. Найджел не очень разбирался в лошадях, но два сытых и ухоженных скакуна выглядели очень достойно и лишь немного уступали Ромулу.
И кем же были эти благородные господа: бойцами элитной имперской гвардии, телохранителями какого-нибудь очень богатого аристократа или удачливыми наемниками? Во всей броне они больше походили на двух богов войны, объезжавших свои владения. Даже на картинках Найджел не видел, чтобы люди и кони носили столько железа. За спинами рыцарей висели щиты, а на поясах темнели ножны, скрывавшие полуторные клинки. Копья, которые так любила имперская кавалерия, Найджел так и не рассмотрел.
Особого внимания заслуживал герб, изображенный на нагруднике обоих бойцов — большой черный крест. Такой же знак был выгравирован на краге всадника, ехавшего чуть спереди и взмахом руки приказавшего остановить повозку. В следующую секунду он открыл резную решетку забрала, скрывавшую красивое и строгое лицо, но вовсе не лик бога, а обычного человека, которому было не больше тридцати. На лоб рыцаря выбилась прядь светлых волос, а серые, скорее даже серебристые, глаза выражали нечеловеческое высокомерие.