До начала XX в. Никольская церковь, отстроенная в последней четверти XVIII в., была сравнительно небольшой, но в 1860 г. к ней пристроили пространную трапезную и высокую колокольню, совершенно не гармонировавшие со старой церковью. А в 1900 г. по проекту архитектора Г. А. Кайзера перестроили и саму церковь, освященную 1 декабря 1902 г. в память Живоносного источника - она обычно называлась по приделу Никольской (другой придельный храм посвящен св. Дмитрию Ростовскому).
Церковь была поставлена на высоком речном берегу, в урочище, известном в Москве под названием "Три горы": действительно, на нивелирном плане прошлого века, снятом в то время, когда рельеф еще не был сглажен планировочными работами, четко видны три холмистых мыса, разделенных глубокими оврагами. Для многих москвичей оно более всего знакомо по одной из самых старых московских мануфактур - "Трехгорной", или более фамильярно - "Трехгорке".
Становление этой мануфактуры неразрывно связано с фамилией Прохоровых, основатель которой Василий Иванович Прохоров был сыном монастырского крестьянина Троице-Сергиевой лавры. Он был приказчиком у старообрядца, державшего пивоваренную фабрику, а потом и сам занялся изготовлением пива. Но, по рассказам, бытовавшим в семье, по настоянию жены, не желавшей, чтобы материальное благосостояние семьи зиждилось на зазорном деле - спаивании народа - он бросил пивное заведение и стал заниматься текстильным производством, тем более, что его родственник Федор Резанов, уроженец Зарайска, знал ремесло набойщика. Они образовали компанию и сняли за речкой Пресней в Верхнем Предтеченском переулке два больших земельных участка, где основали в 1799 г. ситценабивную фабрику. Дело развивалось - покупали миткаль и набивали его, сбывая в подмосковных городах. На фабрике тогда работало около 200 человек, производилось товара на 300 тысяч рублей, и они смогли выкупить земельные участки в собственность. Однако вскоре В. И. Прохоров разделился с компаньоном и стал вести дело самостоятельно. Его сын Тимофей, работавший колористом на текстильной фабрике купца Чванова около Девичьего поля, расширяет производство, занявшись ткачеством. После пожара 1812 г. производство перемещается со "Старого ткацкого двора" в Верхнем Предтеченском переулке на новое место, поближе к Камер-коллежскому валу и к Москве-реке, на Нижнюю Пресненскую улицу, где позже выстроили новые корпуса ткацкой и прядильной фабрик. Прохоровские изделия стали пользоваться успехом и известностью - платок этой фабрики, попавший в Англию, "возбудил, - как писал русский посол там, - удивление знатоков по тканям, материалам и краскам". Были открыты многочисленные склады и магазины в России и в Средней Азии. Т. В. Прохоров много делал не только для процветания текстильного дела, но и для рабочих фабрики - он основал одну из первых в России ремесленных школ, открыл театр при фабрике, он активно участвовал в деятельности попечительного над тюрьмами комитета. Несмотря на разразившийся в середине XIX в. кризис и остановку в фабрике, его наследникам удалось еще более расширить дело. В 1874 г. было учреждено "Товарищество Прохоровской Трехгорной мануфактуры", в состав которого позднее входили ситценабивная, бумаготкацкая, отбельная и прядильная фабрики, ремонтная мастерская и даже газовый завод. В Донбассе товариществу принадлежали каменноугольные шахты, а основной капитал перед первой мировой войной составлял более 8 миллионов рублей.
В 1912 г. Николай Иванович Прохоров и его потомки получили дворянское достоинство. П. А. Бурышкин, хорошо знавший московскую купечество, приведя слова В. П. Рябушинского. "Родовые фабрики были для нас то же самое, что родовые замки для средневековых рыцарей", заметил: "В отношении Прохоровых это в особенности верно. Прохоровская семья, в лице ее мужчин, прежде всего жила своим делом. Выражение "прохоровский ситец" было указанием не только на фабричную марку, а на творчество семьи и ее представителей. Поэтому Прохоровы мало проявили себя в общественной деятельности. Эта культурная и даровитая семья не дала ни городского головы, ни председателя Биржевого комитета. Даже гласным Думы, кажется, никто не был. Все время и все внимание уходили на фабрику". Правда, надо сказать, что Бурышкин был не совсем прав - Прохоровы активно участвовали в благотворительности, учреждая больницы и приюты. Он сам приводит пример талантливого скульптора Е. И. Беклемишевой, урожденной Прохоровой, устроившей в 1892 г. столовую для голодающих и тифозную больницу, где она заразилась и умерла.
Если спускаться вниз по Среднему Трехгорному переулку, то на краю холма можно увидеть особняк Прохоровых (N 1). Его построили примерно в 1836 г., а во второй половине XIX в. пристроили новые помещения.
Другой прохоровский особняк - похожий на романтический средневековый замок - находится в Большом Трехгорном переулке, позади современного жилого дома N 1/26. Построен он был в 1884 г. архитектором В. Г. Залесским.
Грузины
В Москве есть две улицы, название которых напоминают о старинном поселении грузин, - Большая и Малая Грузинские.
Грузия, которая приняла христианство в IV в., всю свою долгую историю боролась за независимость с могущественными соседями, и естественным союзником в окружении мусульманских стран была для нее единоверная Россия. Еще в 1658 г. царь Теймураз 1 прислал к царю Алексею Михайловичу своего сына Ираклия с большой свитой для установления более близких отношений, но в то время России было не до далекой Грузии, хватило бы сил справиться с более насущными проблемами. Возможно, что некоторые члены свиты остались тогда в Москве и образовали первую грузинскую колонию. В 1685 г. в Москву прибыл царь Арчил, который провел здесь три года; сын его Александр остался при дворе и был товарищем детства Петра 1. Он бывал с ним и за границей и в военных походах, но под Нарвой попал в плен и, хоть Петр старался вызволить его оттуда, так и скончался в неволе в 1710 г. Похоронили Александра Арчиловича в Донском монастыре, где со временем образовался грузинский некрополь.
Поселение грузин в районе нынешних Грузинских улиц образовалось после того, как в 1729 г. эти земли были пожалованы царю Вахтангу IV и приехавшей с ним большой свите. Возможно, что примерно в то же время, то есть в 30 - 40-е гг. XVIII в., появилась проезжая дорога, соединявшая грузинскую слободу с Тверской улицей и с Пресненской ("волоцкой") дорогой, шедшей на Волоколамск - нынешняя Большая Грузинская улица.
Она начинается от перекрестка Большой Пресни (Красной Пресни) и Кудринской (Баррикадной) улиц. Этот ее отрезок, называвшийся в начале XIX в. Набережной улицей, продолжался до Грузинской площади. На самом углу с Кудринской находился участок, которым в первой половине XVIII в. владел окольничий князь Юрий Федорович Щербатов, занимавший немалые должности у Петра 1: при постройке Петербурга он "смотрел" за кафельным и кирпичным заводом, а потом заведовал Ямским приказом, то есть был начальником российских почт. Большой участок (территория современных N 2 и 4 по Большой Грузинской и N6, 8, 10 по Кудринской улицам) в дальнейшем принадлежал его сыну Михаилу, архангельскому губернатору, потом его внуку и последнему владельцу из этого рода, князю Михаилу Михайловичу Щербатову. Один из самых образованных людей России XVIII в., знавший пять иностранных языков, обладатель крупнейшей библиотеки, насчитывавшей более 15000 томов, он серьезно занимался историей и написал семитомную "Историю Российскую от древнейших времен". Имя князя Щербатова в нашей памяти связано с его блестящим памфлетом "О повреждении нравов в России", которое обличало нравы екатерининского двора, громило новомодные привычки, призывало восстановить благостные российские обычаи и предрекало неминуемую гибель России от проникновения растленного Запада.