В переулке доминирует длинное когда-то трехэтажное (теперь с двумя надстроенными этажами) здание (N 3), щедро украшенное деталями русского орнамента. Оно было построено в 1880 г. на участке у пересечения переулка с Грузинским валом. Владелец его, богатый лесопромышленник И. Г. Фирсанов, возвел здание по проекту архитектора М. А. Арсеньева и передал его "Братолюбивому обществу снабжения неимущих квартирами". Дом для вдов и сирот так и назывался - "Фирсановский". Напротив него - небольшой особнячок (N 10), стоящий немного в глубине от линии переулка. Его построил для себя в 1884 г. "художник-архитектор" С. В. Соколов. Над входом - картуш с изображением обвитых ветвями циркуля и линейки - символ строительной и архитектурной профессий.
Западнее главной улицы слободы - Большой Грузинской - проходит Малая Грузинская, короче ее примерно на сотню метров. На этой улице два очень заметных здания: одно в готическом стиле, а другое - в русском
На углу Курбатовского переулка среди одноэтажных деревянных домиков в начале века выросло необыкновенное для Москвы строение (N 27): все в готических башенках, с выразительным порталом и резным переплетом круглого окна, которое выходит к Малой Грузинской улице. Это римско-католическая церковь Непорочного зачатия св. Девы, выстроенная архитектором Ф. О. Богдановичем и освященная 8 декабря 1911 г. По наблюдению исследователя московской готики А. Васильевой, башня над средокрестием церкви напоминает башню знаменитого Миланского собора: "церковь в Грузинах создавалась вскоре после проведения конкурса на проект реконструкции собора. По-видимому, некоторые черты этого известного памятника, и в частности схема композиции западного фасада, отразились в решении церкви Рождества Богородицы". Она же считает, что "...тонкая прорисовка западного фасада с ажурным резным порталом, впечатление необычайной легкости, которое производила эта краснокирпичная церковь на расстоянии, делали ее одной из лучших построек такого рода в России". Церковь хотя и уцелела, но потеряла многое из своего декоративного убранства. Теперь она передана московской польской общине.
Другое приметное здание (N 15) на Малой Грузинской - яркий терем, похожий на расписной ларец. В нем находится Биологический музей; конечно, неплохо, что это здание занято музеем, а не, скажем, конторой или складом, но надо признаться, что биология ничего общего не имеет с этим колоритным теремом.
В 1891 г. богатый купец Петр Иванович Щукин купил на Малой Грузинской земельный участок, когда-то входивший в большую усадьбу князя Леона Грузинского, и стал строить специально для хранения своих коллекций дом в традициях древнерусской архитектуры. П. И. Щукин собирал все, что относилось к русской истории: различные предметы быта, рукописи и документы, старинные грамоты и акты, архивы декабристов, письма, целый комплекс документов, относившихся к истории Отечественной войны 1812 года и еще многое другое, и, конечно, пришлось строить отдельное здание для всего собранного.
К проектированию и строительству здания Щукин подошел очень скрупулезно, внимательно знакомясь с образцами русской архитектуры XVII в., просматривая старинные рукописи, орнаменты. С известным тогда архитектором Б. В. Фрейденбергом они ездили в Ярославль, осматривали старинные постройки, зарисовывали детали декоративного убранства. Проект дома выставлялся в Петербурге и привлек внимание императора Александра III. Строительство началось в мае 1892 г., а в сентябре 1893 г. музейное здание, стоявшее в глубине участка, уже было готово - оригинальный дом с острыми щипцами на кровлях, расписанных "в шахмат", украшенный резьбой и поливной керамикой (производства заводов М. С. Кузнецова). Внутри же были роспись на стенах и потолках, скопированная из подлинных документов, красочные изразцовые печи, скобяные изделия, сделанные вручную по аналогам различных построек второй половины XVII столетия - все соответствовало назначению здания.
В новом музее с конца 1893 г. стали размещать щукинские коллекции, однако места все равно не хватало, и Щукин решил строить еще один дом, проект которого он заказал архитектору А. Э. Эрихсону. По красной линии Малой Грузинской улицы в 1898 г. возвели еще один "терем", но более строгий и не так связанный с русскими образцами XVII в. Оба здания соединялись тридцатиметровым подземным туннелем, а во дворе, слева от основных музейных зданий, осенью 1905 г. построили одноэтажное помещение для архива по проекту архитектора Ф. Н. Кольбе.
В 1905 г. Щукин подарил свое собрание вместе с домами и земельным участком государству. Сам же остался хранителем музея, оплачивая в то же время его содержание и Пополнение.
Москвичи по достоинству оценили деятельность мецената: "Владелец музея с просвещенной любезностью допускает в него любителей древности... Скромно, без всякой шумихи, в отдаленной части города возникло и множится это достопочтенное хранилище для новых успехов Русского самосознания, на славу родной Москве". В музее Щукина работали Аполлинарий Васнецов, Василий Суриков, Валентин Серов, многие историки.
При коммунистах о сохранении цельности коллекции и уважении прав собирателя даже и не думали - коллекции были расформированы и переданы в Исторический музей, а здесь в 20-е и 30-е гг. находился музей Центрально-промышленной области, потом областной Музей Московского края и с конца 30-х гг. - Биологический музей.
Миусы. Тверская-Ямская
В Москве до сих пор сохраняется большое число интересных и много говорящих пытливому уму имен: Патриаршие пруды. Божедомка. Хамовники и другие. Некоторые из них сравнительно легко могут быть объяснены, если знать московскую историю, но другие упорно хранят тайну своего происхождения, и попытки объяснить их остаются только попытками. Так обстоит дело, скажем, со знаменитыми московскими "Курьими ножками", и также не поддается вразумительному объяснению название "Миусы", относящееся к местности, лежащей между Тверскими-Ямскими улицами и Новослободской.
Еще в прошлом веке в печати появились несколько объяснений этого названия, но все они не выдерживают критики. Так, например, говорили, что в войске Степана Разина был казак по прозвищу "Миуска", которого казнили здесь. В царской грамоте 1675 г. сообщалось о нем, что "...назвался будто тот вор нашим Великого Государя нашего Царского Величества сыном... Симеоном". Его поймали и пытали, но где он был казнен, известий не сохранилось. Вспоминали о реке Миус недалеко от Азова, и поскольку немалую роль во взятии Азова играл новый российский флот, то предполагали, что склад леса для флота находятся на этой московской площади, чему также нет подтверждения. Ссылались на значение слова "миус" в тюркских языках: "угол", "мыс", но что за угол или мыс был здесь - неясно. Так Миусы и остались без объяснения.
Длительное время тут находилось пустое поле, подходившее на западе к незатейливым постройкам и огородам Тверской слободы ямщиков, на востоке к домам Новой Дмитровской слободы, на юге к избам слободы оружейных мастеров, а на севере к Камер-коллежскому валу. На первом плане Москвы 1739 г., снятом с помощью геодезических инструментов, так называемом Мичуринском (по фамилии руководителя работ архитектора Ивана Федоровича Мичурина), на этом месте показано большое поле, использовавшееся частью, вероятно, для выпаса скота слобожан, а частью под пашню. На другом плане Москвы, снятом примерно через 30 лет (так называемом Горихвостовском 1763 г.). в окружении слобод также показано пустое место. Возможно, только в конце XVIII в. этот пустырь был приспособлен под продажу лесных материалов - в "Историческом и топографическом описании Москвы" 1787 г. упоминается "торговая площадь, на которой торгуют разным лесом, в коей лавок деревянных 38". В продолжение почти всего XIX в. использование этой площади не менялось - так. путеводитель И. Г. Гурьянова 1831 г. писал о Миусской площади, как о "собственно для лесной продажи назначенной". То же мы видим на самом подробном московском атласе, так называемом "Атласе Хотева", изданном в 1852 - 1853 гг. На одном из его листов изображена Миусская площадь, в южной части которой находится "лесной ряд", в центре - "лесной рынок, что под вязками", а рядом с ним - небольшой "Миусский пруд".