Жениться на девушке своей мечты оказалось на удивление легко. Что же касается устройства идеальной семейной жизни… Это было, по всей видимости, задачей намного более сложной.
Деклан Фергюс Фробишер стоял рядом со своей молодой женой, леди Эдвиной Фробишер, урожденной Делбрейт, и слушал какофонию голосов. В гостиной леди Холланд собрались представители высшего общества. Людская болтовня не смолкала ни на минуту и напоминала крики чаек, хотя, в отличие от последних, люди разговаривали друг с другом только ради того, чтобы поговорить. Представители высшего общества, в нарядных шелковых и атласных платьях, в черных фраках, переходили от одного кружка к другому, сменяясь, словно кусочки в пестром калейдоскопе.
Просторный зал освещали несколько люстр; свет играл в искусно уложенных кудрях и напомаженных локонах, равно как и в многочисленных шедеврах ювелирного искусства, украшавших шеи, мочки ушей и запястья присутствовавших дам.
Одна из них, весьма грузная особа, подплыла к ним с противоположного конца зала, сверкая бриллиантами.
– Эдвина, дорогая моя! – Дама пожала новобрачной руку и прикоснулась щекой к ее щеке. Эдвина просияла в ответ, но дама уже переключила свое внимание на ее мужа. Она осмотрела его с ног до головы. – Ты должна… нет, ты просто обязана познакомить меня со своим мужем! – Голос дамы почти превратился в мурлыканье.
Деклан покосился на Эдвину; ему стало интересно, как она отреагирует на просьбу светской дамы, за словами которой явственно читались не самые лучшие намерения.
Молодая жена его не разочаровала; она одарила даму широкой улыбкой – словно кошка, которая только что выпила целую миску сливок и предвкушает, что скоро получит еще. Всем своим видом она демонстрировала такую уверенность, что Деклан внутренне улыбнулся. Словно угадав, как ему весело, Эдвина взглянула на него и, легко взмахнув рукой, обратилась к знакомой:
– Леди Сериз Митчелл, позвольте представить вам моего мужа Деклана Фробишера.
От него не укрылось, с каким нажимом она произнесла слова «моего мужа»; вежливо улыбнувшись, он с поклоном пожал протянутую руку. Леди Сериз чарующим голосом промурлыкала «Очень приятно», но Деклан уже потерял к ней интерес. Хотя все же приходилось уделять внимание подходившим гостям, разговаривать с ними, отвечать на их вопросы, уклоняясь от тех, которые казались ему слишком личными, общение с ними не было главной причиной его присутствия на этом вечере.
По другую сторону от Эдвины стояла ее мать Лукаста, вдовствующая герцогиня Риджуэйская – красивая, надменная женщина с благородным лицом. Вдовствующую герцогиню поддерживала сестра Эдвины, леди Кассандра Элсбери, миловидная молодая женщина несколькими годами старше Эдвины. Кроме того, в их кружок входили несколько ясноглазых дам и оживленных джентльменов. Все они спешили засвидетельствовать свое почтение вдовствующей герцогине и ее дочерям; что было еще важнее, они хотели побольше разузнать о новичке в их кругу, которому удалось заполучить руку самой завидной невесты. Деклан старался соответствовать ожиданиям гостей, напустив на себя таинственный вид.
На самом деле узнать, кто он такой, не составляло труда. Он происходил из древнего рода – в елизаветинские времена Фробишеры сражались вместе с сэром Уолтером Рэли. Семья была родовитой; в силу своего происхождения ее представители были вхожи в самые высшие круги общества. Правда, со временем Фробишеров стали считать чудаками – они жили особенной жизнью, стараясь избегать светского общества. И если Рэли в битвах в первую очередь стремился к личной славе и только во вторую – к спасению родины, Фробишеры вступали в бой неохотно и только по приказу короля. Они были династией мореплавателей, а сражения стоили людских жизней и кораблей.
Они участвовали и в Трафальгарском сражении, хотя и не под командой лорда Нельсона. Зато флот Фробишеров не позволил французам уйти на север и перегруппироваться. Отец и дяди Деклана на своих быстроходных судах потопили и захватили в плен множество французских фрегатов.
В общем, Фробишеры не были совершенно неизвестны в свете. Загадка заключалась в том, кто в данный момент принадлежит к этому семейству и чем они сейчас занимаются. Кроме того, никто не знал источника их состояния, а также его размера. Фробишеры не считались крупными землевладельцами, а те земли, что у них были, лежали на севере, в окрестностях Абердина – то есть довольно далеко от Лондона. В основном имущество у семьи было движимым, точнее, плавающим. Представители высшего общества ломали голову, пытаясь понять, почему это во всех прочих отношениях уважаемое семейство опустилось до торговли. Свет поощрял тех, кто жил на доходы со своих земель, но не мог уравнять земельные владения с кораблями.