Ну, о жаре говорить не буду, сами знаете. Экскаватор как плита раскаленная.
Побродил Иван Васильевич по древним асуанским каменоломням, где рабы вырубали из скалы-монолита обелиски в честь фараонов, искупался в Красном море, съездил во всемирно известные Луксор и Карнак («будто лорд какой, там как раз английские туристы были, важные такие господа»), видел храм Ком-Омбо, показали ему то место, где над гаванью Александрии высился когда-то маяк, одно из семи чудес света.
Да, поколесили наши рабочие люди по материкам и океанам. Возьмите того же Ивана Васильевича: от Северного полярного круга до тропика Рака, от пекла египетских пустынь до тундры Таймыра.
Но годы взяли свое. Прочно осел Иван Васильевич в Губкине. Подошел пенсионный возраст: у горняков он ранний.
И вот тут, чтобы не покривить душой, должен я упомянуть о том, что говорят о Иване Васильевиче его вчерашние товарищи по карьеру. А говорят они, будто последнее время замкнулся в себе ветеран, почти отошел от общественных дел, увлекся садоводством. Садик — вещь полезная. Но для Ивана Васильевича с его огромным жизненным опытом, с его знаниями, с былой его общественной отзывчивостью — вроде бы маловато. Плацдарм не тот… Верю, что Иван Васильевич и сам почувствует это.
* * *Если я скажу, что Михаил Юрьевич Евец мало изменился за те десятилетия, которые мы не виделись, это будет сущей правдой.
Да вот он на старом снимке в «Огоньке». У кабины экскаватора на гибком стальном пруте укреплен белый голубь мира. Окно почему-то украшено бахромой из кистей, какие бывают на занавесях. Подпись: «Знатный экскаваторщик Жигулевского стройрайона М. Ю. Евец работает на мощном уральском электроэкскаваторе». Тот же седой ежик — седым он был уже тогда, поседел в войну, прошагав от Сталинграда до Праги. Снимок сделан на стройке Куйбышевской ГЭС осенью 1951 года.
С тех пор Михаил Юрьевич пополнел немного. Лицо гладкое, выглядит куда моложе своих лет, вид у него человека бодрого, здорового, неторопливо-деятельного. Я застал его после смены. Он работает. Работает в полную силу, хотя ему 67 минуло. Не на административной должности и не мастером, наставляющим молодых. Михаил Юрьевич Евец, как бы опровергая все представления о возрастных границах труда на экскаваторе, занимается делом, какому обучился сорок лет назад на стройке Магнитки, которое продолжал затем в котловане Куйбышевской ГЭС и, наконец, здесь, на Курской магнитной. Он — машинист экскаватора. По должности — рядовой машинист, хотя на парадном пиджаке у него звезда Героя, заработанная еще в Жигулях.
Видным человеком был Михаил Юрьевич на волжской стройке, очень видным! Стал заметным с первых ковшей, вынутых из котлована. Ему приписывали и честь выемки этих самых первых ковшей. Но в своей книжке «У подножья Жигулей» он специально опроверг это. В ней сказано, что первый ковш на стройке в феврале 1951 года, вынул Владимир Колобаев. Потом заработал экскаватор Василия Лямина. Евец был третьим.
— Правда дороже всего. Верно?
Он уже и забыл об этой книжке, удивился, как она сохранилась у меня, зачем я захватил ее сюда, в Губкин откуда узнал, что он тут, на КМА? А-а, из газет…
Листает книжку, охваченный воспоминаниями.
— А нашего обращения к молодым здесь, кажется, нет. О соревновании было обращение. Помню, Улесов тогда подписал, я, еще кое-кто…
На этот раз были у меня в Губкине встречи с несколькими ветеранами наших строек. И не нашлось среди них такого, который не связывал бы с соревнованием звездных своих часов, наивысшего своего взлета в труде. Книжка Михаила Юрьевича — о том же, о соревновании, помогшем людям найти и с наибольшей полнотой выявить себя. Это он, коммунист, новатор, занялся делом, вроде бы и чуждым экскаваторщику: вспомнил НОТ, купил секундомер, начал хронометраж.
Сейчас научная организация труда — основа современного производства. Тогда о ней думали меньше. Евец думал. Расчленил и проанализировал циклы разных экскаваторщиков, от молодого, уверенно ушедшего вперед Василия Лямина, до самых никудышных. Выявил находки одних, промахи и ошибки других. Конечно же, не ради академического интереса.
После смены шел на экскаватор к отстающим, считая это главным своим партийным поручением в Жигулях. Показывал. Учил. Считалось, что хорошо, если цикл укладывается в 45 секунд. Евец свел его к 25. Первым из экскаваторщиков стал выполнять две нормы. И тогда написал подробное письмо на стройку Цимлянской ГЭС, экскаваторщику Николаю Иванову, с которым давно соревновался: если тот найдет полезным, пусть перенимает. А сам перешел бригадиром на безнадежно отстающий экскаватор. В первый день работы на этой машине услышал в сводке по радио: «на последнем месте экскаватор номер один, где бригадиром Михаил Евец».