— Не понимаю, о чем ты?
— Я совершаю поступки бездумно. Даже не знаю… И не могу остановиться.
— Что с тобой, Франческа? У тебя всегда проблема, что-нибудь да происходит. Почему?
— У тебя тоже были проблемы.
— Ты себя всегда толкаешь на какие-нибудь трудности, эти драмы…
— Я говорю не об этом. Поверь мне.
Эдна укорила себя за некоторую резкость. Она не хотела судить излишне сурово. — Рано или поздно ты должна взять на себя ответственность.
— Уже сделано, — пробормотал Фрэнки. — Смотри, что теперь со мной происходит.
— Это жизнь, Фрэнки. — Ты делаешь все возможное. Но успеха или добиваешься или нет.
Фрэнки хохотнул. — А в чем именно заключается успех? Тоже вопрос, не так ли? Чем же я буду жить?
— Ничего нет плохого в честолюбии. Оно дает человеку цель, понятие жизненных ценностей. Такое, что есть мало у кого из нас. У меня ничего подобного никогда не было, только семья. А семья тоже штука непредсказуемая. — Она старалась не смотреть на дочь. — Это не так уж безопасно — поставить свою жизнь в зависимость от другой.
— Прошлой ночью у меня был конфликт с собственным честолюбием. Это было ужасно. Лучше миллион раз потерпеть неудачу, чем встретиться с самим собой.
— Ты снова об этом, Франческа. Я тебя не понимаю.
— Ведь было уже сказано — я поезд.
Эдна покачала головой, вспоминая времена попроще и потеплее. Тогда можно было просто заботиться о своем ребенке, получая от этого какую-то отдачу. — У людей бывают провалы в жизни, — неохотно проговорила она. — Но это еще не конец света.
Фрэнки чуть не завопил при этих словах. — Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Еще немного, и я стану хуже, чем Терри. А изменить направление жизни я не могу, потому что тогда стану жертвой. Так или иначе я в западне. Я — жертва.
— Жертва, жертва, жертва, — взорвалась Эдна. — Только и слышу об этом последние времена. Как будто говорит человек, который не живет собственным умом. Но ты-то что, у тебя все на месте, Фрэнки, хорошая моя. Ты никакая не жертва, пока сама того не захочешь.
— Я жертва, — произнес он беспомощно. — В любом случае.
— Отлично. Может, вернешься в школу? Тебе ведь там нравилось. Я всегда думала об образовании как о выборе пути. Научиться ориентироваться, да. Я знаю, у тебя есть собственное мнение на сей счет, я никогда тебя не принуждала.
— О чем ты говоришь?
— О тебе, Фрэнки. Я говорю о тебе.
— Я не думаю, что школа даст мне ответ.
— Что тогда? — Эдна почувствовала раздражение. — Ты не хочешь домой. Отказываешься от лечения, не желаешь оставить этого мужчину. Хотя бы скажи, что мне делать?
— Я не знаю.
— Что я могу для тебя сделать? Пожалуйста, ответь. Я уже ничего не понимаю. Я не знаю, ни о чем спросить, ни что сказать. Ты просила меня приехать, я здесь. Что теперь? Как нам вызволить тебя из того, что мы толком и понять не можем?
— Ты сердишься. Почему ты сердишься?
— Я вне себя, Франческа. У тебя есть все — молодость, красота, ум. Чего еще тебе не хватает?
— Скажи, что я сумасшедшая. Посмотри мне в глаза и скажи. А потом пообещай, что кошмара больше не будет.
— О, Фрэнки…
— Обещай мне, что кошмар кончится.
— Ты так все усложняешь.
— Вот видишь? У тебя не получается. Я испытываю одиночество. Я калека, чудовище и одиночка.
Он перестал покупать животных, не искал новые магазины, не придумывал унижения для Терри. В его жизни образовалась пустота, и он вернулся к шитью для кошки, еще больше подружился с Луизой. Это помогало ему справляться с длинными днями, а ночи давались тяжело. Несмотря на эту перемену, теплоты к Терри не прибавилось. Стыд и растерянность удерживали его от сближения. Ему хотелось одного — не общаться с Терри. А тот в результате еще больше стремился к Фрэнки.
Работа стала Терри раздражать, но он терпел. Однако же делал все больше ошибок и постоянно опаздывал, иногда на полчаса, час. Сэл подменял его, жертвовал собой, но ему вскоре надоело. Обычно он и внимания не обращал на окружающий мир, тем более не предъявлял никому никаких претензий, но теперь настолько зациклился, что даже перестал играть в свою игру, целый месяц разговаривал с собой, отрабатывал фразы.
— Что я могу сделать?
— Я уже извинился за опоздание, — прошипел Терри.
— Да не об этом я. Помочь… могу я тебе чем-нибудь помочь?
— Сделай мне радость, займись своей игрушкой.
Сэл надолго умолк. — Послушай, я же вижу, что ты не в порядке.
Да все нормально. Кто там тебе чего наговорил?
— У меня есть глаза.