Поднявшись по крутой деревянной лестнице в расположенный высоко над землёй проход в донжон, он миновал полутёмный коридор и остановился возле двух хмуро воззрившихся на него стражников, приставленных к двери в кабинет начальства. Здоровяк, что был справа, имел горбатый нос. Слева стоял задира Вепрь, носивший кошачьи усы. Оба были выбриты до синевы и оба нацепили полные комплекты боевой защиты.
— Можно входить?
Здоровяк молча кивнул. Чуть помедлив, Юлиан постучал. Не дождавшись ответа, он вновь скосился на солдата, имени которого не помнил. Тот дёрнул щекой. Теперь кивнул Юлиан. Повернувшаяся ручка подтвердила, что дверь не заперта. Несмело бочком стражник протиснулся внутрь.
Здесь его уже ждали.
Возле стрельчатого окна неподвижным истуканом застыл Догвиль, по обыкновению облачённый во всё чёрное. На своего подчинённого он посмотрел, как показалось тому, весьма недобро. Рядом с сотником за абсолютно пустым и от того выглядящим ещё более обширным дубовым лакированным столом восседал сам господин-комендант Швабрю.
Тут все сторонние мысли разом улетучились, а спина Юлиана распрямилась с отчётливым хрустом позвонков.
Комендант Медвежьего Угла являлся личностью одновременно сколь неприметной на внешний вид, столь и внушительной по производимому им впечатлению.
Это был маленький неулыбающийся человек с венчиком седых волос на идеально круглой голове. Его морщинистое лицо всегда оставалось суровым, а взгляд из-под белых лохм бровей заставлял холодеть всякого, на ком задерживался дольше пары мгновений. Прожитые годы почти не сказались на выправке старика; военный мундир со шнурами аксельбантов сидел на нём как влитой.
Стоило стражнику переступить порог, как комендант с сотником пристально уставились на него. Слишком пристально.
Юлиан не знал, куда отвести глаз. Пальцы его против воли поджались в сапогах. В голову лезла одна лишь дурь, вроде той расхожей шутки, что Швабрю никогда не снимал этого своего мундира и даже в бане мылся исключительно и только в нём.
— Ты в нём уверен? — тихим голосом спросил комендант, не оборачиваясь к Догвилю.
— Насколько возможно в данной ситуации.
Юлиан почувствовал, что покрывается гусиной кожей, и ничего не мог с этим поделать.
— Может, зря мы это затеяли, — протянул комендант, пожевав губами. — Ну, посмотрим. Времени нет. Кх-ммм…
Швабрю встал из-за стола. Глядя строго перед собой, он прошёл через кабинет мимо посторонившегося стражника.
— Иди за нами, — процедил сквозь зубы Догвиль, следом подойдя к двери. — И чтобы ни слова от тебя не было слышно, пока не получишь на то дозволения. Ясно?
Юлиан закивал. Догвиль уже отвернулся, а он всё кивал. На деревянных ногах стражник последовал за начальством.
Они двигались внутренними переходами донжона. Ни единого человека, кроме часовых у кабинета, не встретилось им по пути. Похоже, простые служаки сюда не допускались. Сам Юлиан попал в комендантскую башню впервые.
«Но должен же здесь кто-то убираться?» — подумал он, вновь дивясь чуши, что составляла его мысли.
По правую сторону идущего дугою коридора, которым вёл их Швабрю, располагались запертые двери неизвестных помещений. Каких-то складов или чего-то в этом роде. По левую мелькали окна-бойницы; меж ними в железных рожках торчали не горящие сейчас факелы. По винтовой лестнице, огибающей сквозной колодец в центре башни, дыша друг другу в затылок, они поднялись на этаж выше. Потом ещё на этаж выше.
Тихи и мрачны коридоры, где только эхо шагов разносится вдоль сложенных из тёсаных блоков грубых стен. Догвиль, а за ним Юлиан, в гнетущем молчании тащились за мундиром коменданта, над которым плыла его лысая макушка. Сотник наверняка знал, куда они направляются, но лезть с расспросами… Лучше уж дождаться, пока всё выяснится само. Не такая большая эта башня, и они уже поднялись едва ли на самую её вершину.
Юлиан незаметно утёр шею.
Очередной оборот полутёмной лестницы, узкой как крысиный лаз. Здесь факелы горели у выходов на каждый этаж, но света всё равно не хватало. Сапоги шаркают по сбитым ступеням. Следы старой копоти на старых камнях.
Лестница вела ещё выше, но Швабрю свернул с неё и зашагал по изгибающемуся коридору, близнецу всех тех, что они оставили позади. Остановился комендант где-то на его середине у массивной двери одной из комнат на верхнем этаже донжона. Створка двери была сделана из светлого дуба, покрытого витой резьбой, углы обиты коваными треугольниками, а центр украшен фигурными пластинами. Красиво, конечно. Но посреди серокаменности прочей крепостной обстановки подобная вычурность смотрелась уж больно чужеродно.