— Меня зовут Сара.
— Сара, — повторила Джесс. — Как же я рада!
— А почему ты плачешь? — осведомилась Сара. — По тому что у тебя костыли? Это ничего. Я тебя научу ходит на них.
Джесс засмеялась сквозь слезы. Джинни, сидевшая на против нее, поднялась.
— Думаю, это собрание обойдется без такого количества инвалидов. — Она обратилась к Лайзе и Филипу:
— Как вы полагаете, не покинуть ли нам семейный круг?
Джинни вышла из столовой, но Джесс успела заметить слезы у нее на глазах.
Он был доволен. Доволен собой и принятым решением.
— Я еду в Нью-Йорк, — объявил Филип, когда он, Лайза и Джинни расположились на веранде.
— А ты расскажешь когда-нибудь матери про Пи-Джей? — спросила его Лайза.
Он покачал головой:
— Нет. Лучше не бередить прошлое. — Филип улыбнулся. — Я скажу ей другое. Чтобы больше не искала для меня женщин.
Лайза радостно улыбнулась.
— И еще кое-кому я кое-что скажу, — продолжал Филип. — Сообщу братцу, что меня не привлекает карьера юрисконсульта.
Он взял Лайзу за руку и посмотрел на ее длинные прекрасные пальцы.
— А кем ты хочешь быть? — осведомилась Лайза. — Альфонсом?
— Наверное, займусь преподаванием юриспруденции. Буду сидеть в библиотеке. Научная работа привлекает меня больше, чем юридическая практика. И она позволит мне бегать трусцой. Я люблю бегать.
— Бегать по Манхэттену! — Лайза поморщилась. — Среди такси и автобусов!
— Отвратно, — согласился Филип. — Именно поэтому я подумываю, не перебраться ли в Лос-Анджелес.
Лайза сжала его руку.
— Отличная мысль.
Эпилог
Жаркое августовское солнце жгло немилосердно. Джесс полезла в сумочку за кремом, но Мора протянула ей бутылочку:
— Мам, попробуй вот это. Мне он лучше помогает, чем твои кремы.
Джесс вылила на ладонь немного белого лосьона, думая при этом о том, что ее дети, ее разумные, взрослые дети в самом деле во многом, разбираются лучше, чем она. Наверное, начался новый период ее жизни. И что с того? У них впереди своя жизнь, свои радости и печали. Джесс должна быть рядом, только и всего.
И она была сейчас рядом с Морой и Тревисом на борту парома, направлявшегося в Вайнард. А они с нетерпением ждали встречи со своей единоутробной сестрой Мелани и племянницей Сарой. И не важно, что Чак отказался ехать с ними, ибо не желал иметь ничего общего с «другой жизнью» Джесс — так Чарльз часто называл ее прошлое.
Но все они — семья. Наверное, значение этого слова несколько изменилось, но все же семья есть семья. Нужно лишь чувствовать ее сердцем.
Джесс втирала лосьон в щеки, размышляя об Эми, девочке, которую на протяжении пяти лет считала своей дочерью. Вернувшись из Вайнарда, Джесс навестила Готорнов и рассказала им, что ее дочь — Мелани, а не Эми. Но горе от утраты Эми навсегда останется с ней. Этой девочке было отпущено так мало лет. Эми обманули, сказав, что ее родная мать умерла. Правда, растили и воспитывали девочку добрые и любящие приемные родители.
Как Мелани.
Как Филипа.
Как Лайзу.
— Мои друзья не верили, что ты знакома с матерью Лайзы Эндрюс, — сказал Тревис в машине по пути в Вудс-Хоул. Джесс засмеялась и спросила, повысит ли это его авторитет в Йельском университете.
Да, она знала мать Лайзы Эндрюс, и знала ее неплохо.
Джесс взглянула вдаль, на береговую линию Вайнарда. Счастлива ли Джинни? Джесс надеялась, что да. Выздоровев недели через две, Джинни улетела в Лос-Анджелес. Еще несколько дней спустя она позвонила Джесс и сообщила, что фирма Джейка — то есть отныне ее фирма — это золотое дно, и ей давно следовало заняться бизнесом. Еще Джинни сказала, что Филип, сдержав обещание, приехал и теперь они с Лайзой неразлучны. Она велела Джесс подыскать подходящее платье, поскольку в их семье намечается свадьба и «внуки уже на носу». Джинни надеялась уговорить молодых провести свадебную церемонию в Вайнарде, возможно даже, в Уэст-Чопе. По ее словам, Дик обещал все устроить.
Джесс подумала тогда, как бы счастлива была Пи-Джей.
Она скрестила руки на груди. Побережье Уэст-Чопа было уже отчетливо видно.
Джесс все еще не знала, что ее ждет впереди. Ричард позвонил и пригласил ее провести август на острове.
Она не сомневалась, что все будет хорошо. Ощущая в себе небывалую энергию, Джесс решила оставить мастерскую на попечении Карло и забыть о делах на целый месяц. Она перестала прятаться от Чарльза и их прежних общих знакомых и уже не боялась брать от них заказы. Отныне Джесс жила, дыша полной грудью.
— Дорогие пассажиры, паром приближается к причалу. Подойдите, пожалуйста, к своим машинам, — проорал громкоговоритель на верхней палубе.
Джесс окликнула своих детей и, радостно улыбаясь, направилась в трюм парома.
Она с нетерпением ждала будущего.
Карен сидела у себя в мансарде «Мейфилд-Хауса». В руке у нее было письмо, пришедшее с утренней почтой.
Бледно-розовый листок, но не такой, какие пятнадцатилетняя девочка отправляла Ричарду из «Ларчвуд-Холла». Кстати, три десятилетия спустя эти листки все-таки оказались у него в руках. Он хотел передать их Мелли, чтобы она знала, как ее любили и как дед Бейтс (Брит) сохранил их для нее.
Карен опустила глаза и медленно перечитала еще раз:
«Дорогая Карен!
Мне очень многое хотелось бы сказать Вам, но я не нахожу слов. Вы изменили мою жизнь. Надеюсь узнать Вас поближе, поделиться воспоминаниями и провести с Вами долгие часы.
А сейчас я могу только поблагодарить Вас. Спасибо Вам за Мелани, за то, что Вы вырастили ее удивительной женщиной. Спасибо, что любили моего отца, которого я не могла любить. А главное, спасибо за то, что Вы воссоединили мою семью.
Спасибо Вам, Карен. От самого чистого сердца — спасибо». И ниже: «С любовью. Джесс».
И вдруг Карен улыбнулась. Она сложила письмо, убрала его в конверт и спрятала в потайное отделение письменного стола, где хранились самые красивые стеклянные камешки из тех, что ей удавалось найти на берегу океана.