— Как дела, ребята? — спросил комиссар.
— Плохие, — поспешил ответить Юшков.
— Это почему? — удивился комиссар.
— Мы сейчас все фронтом меряем. Когда там хорошо, тогда и наши дела поправляются, а когда там плохо, тогда и нам не весело.
— Это, конечно, верно, — сказал комиссар, усаживаясь на ящик со снарядами. — Мы должны понимать опасность, нависшую над нашей страной. Но нытиков, трусов и паникеров мы терпеть в нашей среде не будем! Товарищ Ленин всегда учил нас, что советский человек не должен знать страха в борьбе с врагами Родины… Наша борьба справедливая, освободительная…
Последние слова батальонного комиссара заглушил приближающийся гул самолетов.
Уже давно рассвело. Небо на востоке было розовым. Восходившее солнце золотило желтеющие поля пшеницы.
Тяжелый гул нескольких десятков самолетов, направлявшихся в нашу сторону, все нарастал. Первое звено, уже летевшее над нами, стало разворачиваться. Самолеты по очереди устремлялись вниз, сбрасывая сразу по нескольку бомб, и снова взмывали вверх.
— В укрытие! — крикнул комиссар и сам прыгнул в окоп.
Бомбы рвались недалеко от нас. Где-то за лесом застрочили зенитные пулеметы, потом забили пушки.
Фашистские самолеты продолжали звеньями заходить со стороны солнца и пикировать на нашу оборону. Окопы содрогались, осыпалась земля, свистели осколки, всюду взметались куски деревьев, комья земли…
Потом бомбы стали рваться дальше, на территории пехоты и далеко впереди, за оврагом, где золотилась пшеница.
Небо потемнело, словно после ясного, свежего июльского утра сразу настала темная ночь. Земля стонала и содрогалась.
— Потерь нет? — выглянув из окопа, спросил комиссар.
— Нет! — бодро ответил Юшков. — Отбой! — крикнул он, первым выскочив из окопа.
Комиссар, усевшись на бруствер окопа, открыл полевую сумку, достал из нее газеты и две тоненькие книжечки с надписью на обложке: «Устав ВКП(б)».
— Юшков, ко мне! — позвал он.
— Я вас слушаю, товарищ батальонный комиссар!
— Вот эти газеты отдашь вашему командиру взвода, когда он вернется с КП. А книжечка эта для тебя. Ты еще под Тернополем говорил со мной об этом.
— Спасибо, что не забыли, товарищ комиссар, — обрадованно сказал Юшков, беря книжечку.
— Сычева! — крикнул опять комиссар.
Подбежала и я.
— С какого года в комсомоле?
Мне вспомнилось детство, школа, пионерский отряд, залитая светом школьная сцена. Посредине большое красное знамя, на котором вышит золотыми нитками большой значок «КИМ». От этих воспоминаний стало легко и радостно. Улыбнулась и ответила:
— С пионерского возраста, товарищ батальонный комиссар.
— Так вот, ты просила написать тебе рекомендацию. Я не забыл. Почитай и запомни крепко, о чем здесь пишется, а потом посмотрим.
Я взяла книжечку и хотела отойти, но комиссар спросил:
— От Жернева писем нет?
— Нет, ничего не получала, — тихо ответила я. — Он ведь нашей полевой почты не знает…
Увидев, как помрачнело мое лицо, комиссар сказал:
— Ничего, напишет… Еще и повоюете вместе. — Потом продолжал: — Евдокимов прислал письмо, пишет, что уже скоро вернется, рана заживает. Передает привет Сычевой.
— Спасибо, — ответила я.
Подошел связной:
— Товарищ батальонный комиссар, вас ждет командир полка!
— Готовьтесь, — сказал комиссар, указав на книжки, и быстро ушел.
Почти беспрерывно налетали фашистские самолеты, то и дело приходилось прятаться в окоп.
Когда самолеты улетали, бойцы выходили на опушку леса и смотрели на пролегавшую в стороне шоссейную дорогу. Днем по ней двигались сначала тыловые части, повозки и машины с продуктами, а к вечеру, когда стало темнеть, Киевское шоссе забурлило. Народ уходил от оккупантов, бросая родные дома. Волы, коровы, лошади, впряженные в перегруженные повозки, с трудом тащили узлы, мешки с продуктами, сверху на вещах сидели старики и дети.
Вместе с гражданским населением отступали раненые, способные ходить, — запыленные, с измученными лицами, с кровью, выступившей на белых повязках. Пробегали одна за другой машины с тяжелоранеными.
Под утро земля задрожала под колесами тяжелых дальнобойных пушек, их тянули миролюбивые хлеборобы-трактора. Пушки свернули за наш лесок. За ними отступали танки, шла утомленная пехота.
Утром наша часть, еще на подходе обстрелянная минометным огнем противника, вступила в бой с мотопехотой, которая пыталась прорваться по шоссе прямо на Киев.