— Кто это?
— Да Горкушина, наша заваптекой.
— Это такая кучерявенькая, с востреньким носом?
— Да. Самого вызвали в Москву, в командировку. Мы попросим, она даст.
Со двора прошли в темный коридор. Постучали в клеенчатую дверь. Не ожидая, пока на стук отзовутся, Люда толкнула дверь. Из тесной прихожей, завешанной коврами и заставленной стульями и маленькими стульчиками для ног, оба посмотрели на свет из зала. Увидели старомодный, с высокой спинкой, кабинетный кожаный диван и наваленные в изголовье подушки-думки; одна подушка с вышитой красным крестом обезьяной валялась на полу. На подушках лежал мужчина в желто-синей полосатой пижаме и таких же полосатых брюках. Брюки ему малы, на четверть не закрывали выше щиколотки ног. Красные носки на пальцах с дырками. Сидевшая рядом женщина торопливо сняла с его плеча руку и встала лицом к вошедшим, поправляя халат и откидывая назад кудрявые волосы. Смущенная Люда попятилась на Сергея. А он поздоровался, вытягивая голову из-за Люды, поздравил Капитолину Ефимовну с праздником и сразу попросил мотоцикл.
Лицо Капитолины Ефимовны, пока он говорил, покрылось все красными пятнами. Загораживая мужчину халатом, она наконец справилась с собой, слегка улыбнулась.
— Я так не ждала вас, Люда… Мотоцикл… возьмите. Ключ от сарая на двери, над головой.
Они извинились за вторжение. Капитолина Ефимовна пожелала на дорогу:
— Попутного вам! А ключ, Люда, оставьте у себя. После принесешь.
Кинулся Сергей заводить и схватился за голову: забыли про ключ зажигания. Придется возвращаться. На этот раз он дождался дрогнувшего «да-да».
— Капитолина Ефимовна, посмотрите ключ зажигания.
— А-а… минуточку одну, Сережа.
Она поднялась с дивана, зашла за перегородку. По шороху материи о стену, по тому, как тонко звенькнула ременная пряжка, Сергей догадался, что она роется в брюках. В это время мужчина повернул к стене голову и всхрапнул. Когда он поворачивался, Сергей узнал Бочкарева. «А носки с дырками… — подумал Сергей. — Да ведь на охоту и вовсе в портянках ходят».
— Возьмите, Сережа, — Горкушина подала ему маленький ключик на цепочке. — Осторожно, надеюсь на ваше благоразумие…
Сначала они остановились у Дининого дома, и Люда вынесла чемодан. Потом заехали к Люде, и она заставила Сергея надеть тулуп. Переоделась и сама. Неуклюжие и косолапые сели они на мотоцикл. Сергей покосился на поднятый воротник ее тулупа, подвязанный платком, увидел розовый краешек щеки.
— Держись крепче! — крикнул он и вывел «ИЖа» на трассу.
Рассекая колесом пыльную седую гриву на темени дороги, они понеслись навстречу темноте и ветру. Козырек фуражки немного укрывал лоб от леденящего потока. От быстрой езды захватывало дыхание. Холод мало-помалу пробирал до костей. А Люда боялась, что одна минута опоздания, всего лишь одна, может погубить все дело. Потому — быстрей и быстрей!
Сергей до упора поворачивал рукоятку газа, выжимая из машины все, и лишь на поворотах сбрасывал скорость. Стрелка спидометра плясала между восемьюдесятью и ста километрами. Не смешно ли, не странно ли? Девушка нравится ему, а он везет ее на свидание к другому!
Иногда ослабевал встречный ветер и подстегивал вдруг сбоку, со спины. Мотоцикл срывался, как с катапульты, и со свистом проскакивал по воздуху небольшие взгорки. Люда упиралась головой Сергею в спину и думала: не сон ли это?..
В темноте мелькнули огни окраинных домиков. Сергей остановил мотоцикл у завитинского вокзала. На фронтоне мигали разноцветные лампочки, освещая праздничные транспаранты.
Скинув тулуп, Люда побежала на перрон к поезду. Солдаты уже вскакивали в вагоны, смеялись, бросали под колеса окурки, а один, в распущенной гимнастерке, бежал к ней.
— Люд, Люд!.. — звал он.
— Вадька, ты!..
Люда и не разглядела его как следует, а он торопливо и неловко цапнул ее за плечи, ткнулся носом в шапку, горячими губами провел по виску… Она бубнила, как ученица, зазубрившая правило:
— Дома все в порядке, приезжай… Дома все в порядке, приезжай…
Подала ему чемодан с материнскими гостинцами — поезд уходил — и прокричала уже вдогонку:
— Пиши! Приезжай…
…Все глуше доносился колесный стук поезда. За пазухой жакета, в сумочке, нетронутой лежала фотография. С грустной улыбкой подумала Люда, что на свидание карточку можно было и не брать…
Шпалы послушно стлались под колеса поезда, спичечными огоньками мелькали за окном будки путевых обходчиков, трассирующей очередью проносился встречный пассажирский. В вагоне запыхавшийся смуглый солдат — Вадька — угощал однополчан домашними гостинцами, расхваливая сестру и мать.