Скоро контуры питателей вырисовывались уже настолько, что и непосвященному было ясно: дела в бригаде идут хорошо. Повеселели рабочие, только Сергей хмурился.
Вроде бы в шутку на последней планерке Подложный спросил Бочкарева:
— Не пора ли переводить Горобца в техники?
— Нет, пятнадцатого только…
— Как, Сергей Никандрович, — усмехнулся Подложный, — обождем? Или сейчас начнем меры принимать? А то ведь мы все досрочно любим делать…
— Благодарность досрочно вы не объявите, — сказал Сергей, — а с переводом и выговором можно не торопиться.
После планерки, захлопнув свою «приходно-расходную» амбарную книгу, Бочкарев придвинулся к начальнику пристани.
— Константин Николаевич, — спросил он, — как бы не сорвалось у нас это дело?
— Что так?!
— Уложится Горобец в срок, вот чего боюсь. В мастерской все над питателями как пчелы над ульем.
— Что ж тут плохого?
— Да думаю, кого-то надо в Суражевку за тросом послать, дней на семь. Неплохо бы Горобца…
Подложный откинулся на спинку кресла, помолчал, прикрыв глаза.
— Ты бы подумал, Михаил Григорьевич, как помочь Горобцу, а то ведь придется его в инструментальщики переводить.
— Если пойдет, — возразил Бочкарев. — Это не Синько.
— Пойдет! Дисциплинку он сам любит.
— Я что-то не пойму никак, Константин Николаевич, Горобца увольнять надо! По-моему, он как раз из тех, какие любую дисциплину по-своему понимают.
Подложный встал. Сунув руки за спину, прошелся по кабинету, остановился напротив Бочкарева и грозно, словно приказывал, сказал:
— Таких людей не увольнять надо, а условия создавать… чтобы сами уходили.
И после внушительной паузы мирно закончил:
— А для командировок, Михаил Григорьевич, сошки помельче есть. Пошли Кержова! Кстати, — добавил он, садясь в кресло, — как в мастерской с порядком, с внешним оформлением?
— Порядок. Шик-блеск навел, плакаты… В перекур к нему ребята с участка греться бегают.
— Вот что: скажи Черемизину, пусть оборудует у себя что-нибудь вроде буфета.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Кержов обрадовался, когда ему предложили командировку. Ребятам он говорил, что уезжать ему неохота, что лучше бы он тут им помог чем-нибудь… А уезжая, пустил Кержов Володька в своем сердце корешок надежды на неудачу Сергея. Конечно, рассуждал сам с собой, он помог тогда Сережке, когда вытачивал с Аликом муфты в мастерской. Но ведь и отказать тогда было равносильно предательству… Теперь же обстановка значительно прояснилась: если Сергей погорит с питателями, то начальником мастерской быть не кому-нибудь, а ему, Кержову! Само собой, друзья на первых порах обидятся на него, а за что? Фактически не за что! Интересы производства выше детских отношений! В конце концов, работать и в Пояркове можно. Подложный не так плох, как кажется, например, Сергею. Да и чем лучше его, Кержова, этот во-ро-бей — Го-ро-бец? Разве это так умно — переть против такой горы, как Костя Подложный? Ничуть. Вот забраться на эту гору, а потом взять все в свои руки и вершить по-своему — это иное дело! Но Сережка еще до этого не дорос. Романтик, молокосос! Ничего, с возрастом это у него пройдет. А пока он еще и в техниках походит, и из Пояркова безболезненно может мотнуть хоть в Благовещенск, хоть в Москальво на Сахалин, а хоть и в Европу. На таких мальчиках везде кататься можно…
Кержов твердо знал, что, когда он вернется, — тут уж не о питателях речь пойдет, а о том, кому мастерскую вести. Наверно — Владимиру Кержову, кому же еще!
Сергей сказал ему на дорогу:
— Если в Благовещенск завернешь, загляни к Колесову. Привет передай!
Сам Сергей торопился к Павлу Ивановичу. Мимоходом он уже говорил с Черемизиным о мастерской, теперь надо показать чертежи.
Он увидел Черемизина, когда тот вышел из траншеи и отряхивался от пыли. Поздоровались, сели на лесенку причала. Черемизин щурился, потирая ладонью крутую шею, и улыбался. А думал он, что Горобец неплохой малый. Кое-кто не любит его за то, что он носится с разными идеями, за то, что не юлит перед Подложным. Если не изменит своим привычкам, хорошим может стать инженером.
— Выкладывай, комбат, что принес?!
— Да так, — Сергей пожал плечами, — пристройку рассчитал к мастерской вместо гаража. С кран-балкой. Мы тогда разговаривали: не знаю, как добиться разрешения на постройку.
— А Подложный?
— Отрубил!
— Трудно… У тебя есть закурить?!
Сергей знал, что Черемизин не курит, но достал ему сигарету, зажег спичку. Павел Иванович затянулся.