Возможно, он прав?..
В следующий мой приезд в Москву я вез Семену сто рублей, долг. Случилось же так, что первым я встретил в Москве его брата, да по наивности и сказал тому:
«Семен брал у тебя деньги для меня, так вот, возьми, спасибо».
«Что ты?! Семен пошутил! У него своя сберкнижка. Когда туго — бегаю к нему занимать…»
Значит, поопасался Семен. А еще говорил тогда: просил у брата двести, он дал только сто!..
Семен с блеском защитил диплом, получил направление в исследовательский институт и весьма гордился этим.
А мне это было непонятно.
«Как же так, — спросил я, — ты ведь мечтал об операционной?»
«Мечты, мечты! Благие звуки!.. — говорил он патетически и в то же время снисходительно — для меня. — Потрошить человечиков — не мой профиль. В конечном итоге — малоперспективное дело, если хорошо поразмыслить. Представь: я — и в роли мясника над вонючей брюшиной!.. Бр-р-рр!.. Не по мне, не по мне… Не по нам, правда?! — поправился он, заглядывая в глаза своей покрасневшей спутнице. — Природа более благоразумна!.. Ты ведь не книжный червь, поездил, повидал, должен согласиться: гнилому — гнить, живому — жить! Стоит ли вмешиваться в извечно справедливый принцип естественного отбора?! Природу, брат, не обманешь!.. Она хитра. Хитрее нас с тобой…»
«Что же остается вашей светлости?!»
«Тоже хитрый вопрос, коварный… Но я отвечу: разве ничего не значит философское осмысление наших проблем?.. Или хотя бы исследование практической целесообразности того же закона естественного отбора…»
«Ну, эту проблему, я вижу, ты уже решил!..»
«Не болей, старина, не болей, это главное! Тогда вопроса не возникнет…»
Не знаю, шутки ли то были… Я скоро простился с Семеном и его спутницей, хотя и не с легким сердцем. Видимо, права Милена…
Интересно, что главный опекун мой по газете не Светка, а назойливый Слава Половинкин. Может быть, Тимофей Колобов считает, что Слава мне больше всех приглянулся?! А тот не церемонится, звонит, когда хочет: приезжай скорее, есть дело!..
Приеду — во дворе перед редакцией, как по заказу, уже урчит «газик». Слава выбегает навстречу с папкой, кричит:
— Э, здравствуй, старичок!
— Здравствуй, старикашечка!..
Его всегда, по-моему, бесит этот «старикашечка», но и от своего «старичка» он не отказывается.
Прилипчивый Слава уже провез меня по всей области. То на молочнотоварную ферму — сливками угощал, то на птицеферму — показывал, как глотать целиком сырые яйца, то в «квасное кафе» завернули — там столы, табуретки дубовые — все без гвоздей, на шипах. «А квас-то!.. А дуб-то — мореный!..» Квас был действительно хорош, из бочонков, на выбор: с медом, с изюмом, с хреном… То возил на пасеку, на лесопосадки…
Слава, почти не покидавший меня в этих поездках ни на минуту, сдавал такие подробные и содержательные материалы, что я только удивлялся, как это ему удается.
— Тактика! — он многозначительно поднимал над головой сигарету. — Стратегия!..
Хороший парень, но почему так наигранны его движения, неестественны позы, любимая — сидеть, откинувшись в кресле, или рядом с шофером в машине, так, чтобы рука с дымящейся сигаретой на отлете, и рассуждать — многозначительно, веско, сурово, но ведь все знают, что это только треп… Из сигарет признает одну «Стюардессу», а в редакции смеются, потому что ни для кого не секрет, что ему их кто-то регулярно присылает из Москвы бандеролью наложенным платежом.
Как-то я спросил о его чудачествах Светку, она пожала плечами:
— Не знаю… Не думаю… Не помню за ним ничего такого… Тебе не показалось?! Он парень толковый, ты не думай!.. Ценный работник!
А я думаю. Всамделишный Слава мне кажется лучше, чем этот, каким он сам представляется. Почитаешь его статьи — ясные, правдивые. Кажется, сидит перед тобой друг, уверенный, что ты поймешь его. Умудренный опытом, как будто владеющий каким секретом, он видит больше, чем ты, умеет размышлять над фактами, которым ты не придавал значения. Сегодня он рассказывает об одном, завтра о другом, и, кажется, нет предела этой всеядности. Неужто же можно знать все? Но никого это не волнует, не настораживает. И как-то не вяжется такое с его бесшабашным возгласом, словно монету на мостовую бросит:
— А у меня темка!.. Кому подарить, продать, обменять — налетай!
Все знают, что Половинкин шутит, никто не подходит на зов. Но ни разу никто не слышал, и сам редактор тоже, какая эта «темка» в деталях, какую проблему Слава из нее «вытянет». Даже в командировку поедет, только и скажет:
— Что-нибудь там про молоко, про сыр, о доярках что-нибудь посмотрю…