Новое испытание, куда более серьезное, чем предыдущие, поджидало меня на следующей остановке: в автобус вошла женщина с детьми. Один ангелочек сидел на руках, а другой едва держался на собственных ножках. Подчиняясь воле коллектива, я тут же поднялся со своего места и двинулся навстречу этому трогательному семейству. Женщина была нагружена двумя или тремя пакетами; мы проехали почти полквартала, а ей все никак не удавалось открыть свой огромный ридикюль. Я оказал ей всевозможную помощь, освободил руки от карапузов и свертков, выхлопотал у водителя билет на бесплатный проезд детей, и их мать — наконец-то! — устроилась на моем месте, которое все это время женская гвардия автобуса охраняла от чуждых посягательств. Я стоял, держа в своих руках ручонку младшего малютки.
Мои обязательства перед пассажирами возросли стремительно. Все ждали от меня чего-то. В эти минуты в глазах женщин я олицетворял идеал рыцаря и защитника слабых. Ответственность, возложенная на меня, стесняла мое тело, словно тяжелые доспехи, и к тому же я пожалел, что у меня на поясе нет рыцарского меча, потому что неприятности продолжали меня преследовать и впредь. Например, если кто-то из мужчин вел себя по отношению к даме неучтиво — в автобусе случай весьма типичный, — я должен был сурово отчитать обидчика и даже вступить с ним в схватку. В результате женщины совершенно уверились в моем донкихотстве. Я же чувствовал себя на грани срыва.
Так мы доехали до угла, где я собирался выходить. Мой дом показался мне землей обетованной. Но я не вышел. Рев включенного мотора заставил меня представить долгое плавание на трансатлантическом лайнере. Я, конечно же, быстро пришел в себя, но не смог дезертировать из автобуса — просто так, предавая тех, кто доверил мне свои жизни и капитанский мостик. И кроме того, должен признаться, мне стало неловко при мысли, что мой уход высвободит сдерживаемые до сей поры чувства. И если женское большинство было, разумеется, на моей стороне, то за свою репутацию у мужской братии я поручиться не мог. За моей спиной могли раздаться как бурные аплодисменты, так и громкий свист. Я не захотел рисковать. А что, если пользуясь моим отсутствием кто-нибудь из затаивших обиду мужчин выкажет всю свою низость? Я решил остаться в автобусе и сойти последним, на кольце, удостоверившись в безопасности всех моих подопечных.
Женщины, светясь от счастья, выходили одна за другой. Водитель — Господи Боже! — подъезжал на остановке к самому тротуару, тормозил и ждал, пока дамы не ступят на сушу обеими ногами. А я видел на каждом лице выражение симпатии, что отдаленно напоминало нежное любовное прощание. Наконец с моей помощью вышла и женщина с детьми, заставив своих крошек одарить меня поцелуями — они и до сих пор тяготят меня, словно угрызения совести. Я вышел в безлюдном месте, почти что на пустыре, без какой-либо помпы и церемоний. Я ощущал в себе огромные запасы нерастраченного героизма, а участники стихийного митинга, что наградили меня репутацией рыцаря, уже разошлись по домам, и пустой автобус уезжал в парк.
СТРЕЛОЧНИК
Человек, явно нездешний, с трудом добрался до безлюдной станции. Он совсем обессилел — некому было поднести его огромный чемодан. Нездешний вытер лицо платком и из-под ладони стал глядеть на рельсы, которые уходили за горизонт. Отдышавшись, он внимательно посмотрел на часы: минута в минуту время отправления поезда.
Вот тут кто-то, невесть откуда возникший, легонько похлопал его по плечу. Нездешний обернулся и встретился глазами со старичком, чем-то отдаленно напоминающим железнодорожника. В руке у него был красный фонарь, совсем крохотный, как игрушка. Старичок улыбнулся Нездешнему, и тот взволнованно спросил:
— Простите, разве поезд уже ушел?
— Сразу видно, что вы недавно в нашей стране.
— Мне необходимо уехать как можно скорее. Я должен быть в Н. не позднее чем завтра.
— Да, значит, вы совершенно не в курсе наших дел. Теперь для вас главное — получить комнату в привокзальной гостинице.
Старичок кивнул в сторону землисто-серого здания, скорее похожего на тюрьму.
— Но мне нужен поезд, а не гостиница!
— Мой вам совет: раздобудьте комнату. И снимите ее на весь месяц. Это выйдет дешевле, и обслуживать будут лучше.
— Вы с ума сошли! Я должен быть в Н. не позднее чем завтра.
— Откровенно говоря, я мог бы вас бросить на произвол судьбы… Но мне все-таки хочется дать вам несколько советов.
— Пожалуйста!
— Вам, наверно, известно, что наша страна прославилась своими железными дорогами. Пока еще, правда, не все на должной высоте, но уже много сделано по части продажи билетов и составления расписаний. В справочниках указаны все железнодорожные линии, связывающие населенные пункты нашей страны. Билеты продаются в самые маленькие, самые отдаленные деревушки. Дело лишь за тем, чтобы поезда следовали строго в том направлении, какое указано в справочнике, и не обходили стороной железнодорожные станции. Наш народ возлагает на это самые радужные надежды и мирится с некоторыми неполадками; чувство высокого патриотизма не позволяет ему выражать какое-либо недовольство.
— Но, скажите, здесь поезда останавливаются?
— Сказав «да», я бы допустил известную неточность. Вы, очевидно, заметили, что рельсы есть. Правда, кое-где они повреждены. А вот в некоторые населенные пункты ведут просто две прочерченные на земле глубокие полосы. При таких обстоятельствах нельзя быть уверенным, что здесь, у нас, пройдет поезд. Хотя такая возможность не исключена. На своем веку я видел немало поездов и был знаком с пассажирами, которым удалось попасть в вагоны. Если вы наберетесь терпения, то, может статься, я помогу вам попасть в какой-нибудь прекрасный вагон со всеми удобствами.
— И этот поезд доставит меня в Н.?
— Ну почему вы так настойчиво хотите в Н.? Главное — это сесть в поезд. Это уже большая удача. Если вы попадете в поезд, ваша жизнь обретет определенное направление. И что из того, что пойдет он не в Н.?
— Раз я купил билет до Н., стало быть, мне надо именно туда! Так или не так?
— Так, спору нет. В привокзальной гостинице вам случится встретить пассажиров, которые предусмотрительно накупили большое количество разных билетов. Люди с опытом, как правило, покупают билеты во все концы страны. Некоторые растратили на билеты все свое состояние…
— Я полагал, что нужен только один билет, чтобы доехать до Н. Вот, посмотрите… г?..
— В самом ближайшем будущем проложат новые железные дороги на средства одного человека, который угробил огромный капитал на билеты «туда» и «обратно» по маршруту, который предполагает мосты и туннели. Правда, этот маршрут еще не одобрен специалистами Предприятия.
— Но поезд, который проходит через Н., уже есть в расписании?
— Не только этот поезд. В стране, по сути дела, есть уже много поездов, и пассажиры могут ими пользоваться сравнительно часто. Однако имейте в виду, что организация путейной службы еще далеко не безупречна. Иными словами, тот, кто сел в поезд, не может быть уверен, что попадет куда ему надо.
— То есть как?
— Предприятие стремится верой и правдой служить своим согражданам и поэтому вынуждено прибегать к довольно рискованным мерам. Ну, скажем, пускать поезда по непроезжим местам. Иной раз поезда-первопроходцы проводят в пути несколько лет, и в жизни пассажиров многое меняется. Бывает, что некоторые в дороге умирают, но Предприятие все предусмотрело, и к поездам прицеплены вагоны-крематории и вагоны-кладбища. Для бригады, которая обслуживает поезд, нет ничего почетнее, чем оставить труп пассажира, набальзамированного по всем правилам науки, на перроне той станции, которая была указана в его билете. Бывают совсем тяжелые случаи, когда поезда должны проехать такой участок, где есть только один рельс. Вагоны с одного бока все время содрогаются от ударов колес о шпалы. Правда, пассажиры первого класса — это тоже предусмотрено Предприятием — получают места на той стороне вагона, где проложен рельс. Ну, а пассажирам второго класса ничего не остается, как терпеливо сносить все удары. А еще бывают такие линии, где вообще нет рельсов. Там страдают все пассажиры без разбору. Страдают до тех пор, пока поезд не разваливается.