— Месье и мадам Комба!
Шорох ног по красной ковровой дорожке, цветочный аромат, перемешанный с запахом уличной пыли, нестройные голоса и нарастающий звук музыки.
Это был самый чудесный день. Последний день мирной счастливой жизни. Торжественные тосты, пенистое шампанское, реки крепкого руандийского пива и ручейки благородного южноафриканского вина. Столы уличного кафе под развесистыми зонтиками на берегу озера, в котором плескались равнодушные бегемоты. Веселые нарядные гости, зажигательные танцы, в которых утопала душа. Казалось, веселилась вся округа.
Вечером в небо Кигали взметнулись фейерверки. Китайские безделушки взрывались с шумом, шипением и грохотом, оставляя после себя снопы света на темном бархатном полотне неба. Саша и Габриэль, взявшись за руки и задрав головы, стояли во дворе и считали залпы. Их было много.
— Столько лет мы будем вместе! — сказал Габриэль и нежно поцеловал молодую жену.
Глава 39
Дорога до нового пристанища показалась Саше чрезвычайно утомительной. Две битком забитые вещами машины медленно тащились в гору. Жан Пьер уехал на пару дней раньше, чтобы принять дела и подготовить дом к приезду родни. В Кигали у него осталась невеста. Справить две свадьбы сразу и, кроме того, найти деньги на отъезд Шарлиз было невозможно, потому младший брат сильно рассчитывал на новое место.
Саша безразличным взглядом осматривала прекрасные пейзажи, открывавшиеся по пути. Мучительно болела голова, и все тело охватило какое-то вялое безразличие. Все время клонило в сон, и бороться с подступающим забытьем становилось все труднее.
Еще в верховьях долины забвения она успела подумать, что сны не снились ей очень давно, а тем более сны, похожие на кошмары. Ясный теплый африканский воздух целительно действовал на измученные Сашины нервы. Она спала глубоко и спокойно и вставала утром свежая и отдохнувшая. Солнце не оставляло ее даже во сне. Тепло, источаемое щедрым светилом, согревало ее тело, намерзшееся в холодных широтах родной страны. Саше представлялось, что каждый день, проведенный под лучами африканского солнца, возвращает к жизни еще один его кусочек. Оживали руки, ноги, кожа становилась шелковистой и приобретала золотистый оттенок. Таяли килограммы на талии и животе, зато бедра наливались силой. Растительная пища, уникальный воздух превосходно действовали на здоровье. Саша с удовольствием замечала, что хорошеет на глазах…
Саша спала и видела странный сон.
Наполненная солнцем комната. Ее очертания казались смутно знакомыми и уже не раз виденными. Саша подошла к окну, и в этот момент ее пронзило узнавание. Именно в этой комнате много лет назад она увидела в зеркале отражение Габриэля. Саша повернулась к окну спиной, на противоположной стене вырисовалось большое зеркало. Только выглядело оно совершенно не так, как помнилось. Вместо небольшого современного прямоугольника на стене — тяжелая бронзовая рама, старое мутное зеркало. Саша улыбнулась и подошла к нему вплотную. В голове мелькнула шаловливая мысль: а что оно покажет на этот раз?
Снова блеснул солнечный луч и пронзил мутную амальгаму золотой указкой, Сашин взгляд послушно следовал за ней. В зеркале, как и тогда, отразилась темная фигура. Саша не робея вгляделась в нее. Медленно-медленно прорисовались контуры знакомой родной фигуры. Саша кивнула удовлетворенно.
— Не смотри! — шумной птицей пронеслось в голове, но Саша упрямо не отводила взгляд.
Раздался ужасающий скрип, по зеркалу пронеслась огненная молния и разделила отражение Габриэля надвое! Наискось. Словно громадная секира обрушилась на его шею и… отделила голову от тела! Поверхность зеркала тут же запылала нестерпимым огненным блеском. Саша закричала, протягивая руки к коварному зеркалу. Безумный вопль разбился о гладкую дрожащую гладь, коверкая ее тысячами трещинок, разламывая на куски…
Саша проснулась как от толчка, ощущая, как саднит горло, а по спине, как больная гусеница, медленно ползет липкий пот. Огромная гудящая голова казалась слишком тяжелой для сведенных судорогой плеч, для слабой шеи, вялой, как увядший стебель.
Сладкий сок потек по губам, возвращая ощущение реальности. Суровый профиль темного лица, сосредоточенный взгляд, мерные неспешные движения, Жозианна заботливой птицей склонилась над заболевшей невесткой. Она, ловко орудуя небольшим кривым ножичком, отрезала небольшие кусочки манго и выдавливала из них сок в беспомощно раскрытый Сашин рот.