На стартовой установке вспыхивает зеленый сигнальный глазок.
— Расчет, в укрытие! — командует Мощенко и широкими прыжками устремляется к свежевырытой щели.
Вслед за ним на дно укрытия прыгают Коржавин и Зарыка.
Наступают секунды напряженного ожидания.
— Пуск! — У Юферова в руках секундомер.
Автоматическое устройство срабатывает точно и безотказно. Раздается взрыв, и из хвоста металлической «акулы» вырывается сноп огня и дыма…
После сигнала «Отбой тревоги» солдаты выскакивают из укрытия, спешат к стартовой установке и, снимая закопченную «акулу», ворчат на изобретателей.
Мощенко и Зарыка многозначительно переглядываются, на их усталых, запыленных лицах сияют улыбки. Еще бы! Ведь они — изобретатели «акулы».
Месяца два назад учебная тренировка в полевых условиях проходила значительно проще, особенно для огневого расчета. И солдаты окрестили эту тренировку «немыми стрельбами». Название соответствовало действительности. «Немые стрельбы» были и в самом деле немыми. Сложный комплекс, работ всех звеньев заканчивался тем, что офицер станции наведения нажимал кнопку пускового устройства, хотя ракеты на стартовой установке не было. Никакого запуска, в сущности, не происходило, только точные и чуткие аппараты фиксировали результат «стрельбы».
«Немые стрельбы» были на руку некоторым солдатам огневого расчета. Они умело пользовались своим небольшим преимуществом. Пока другие расчеты, согласно инструкциям, подготавливали полный профиль укрытий для своих сложных аппаратур, «пушкари», наспех отрыв неглубокие щели (и так сойдет!), спешно устанавливали стартовую установку и первыми докладывали командиру о готовности. И огневой расчет ходил в передовиках соревнования.
Мощенко первым восстал против такой славы. Он хотел честно состязаться с другими расчетами дивизиона. Сержант проштудировал много технической литературы, подолгу засиживался в библиотеке, читая специальные журналы. И у него родилась идея создания холостой ракеты — «акулы». Командир поддержал инициативу сержанта. Евгений Зарыка помог товарищу в свободное от службы время сконструировать макет. Инженер-лейтенант внес некоторые поправки в конструкцию и разработал состав «заряда». Испытания прошли успешно. Сноп огня и дыма, вырывающийся из хвоста «акулы», как нельзя лучше имитировал запуск настоящей ракеты.
Чтобы спрятаться от него, солдатам огневого расчета теперь приходилось потеть по-настоящему, сооружая укрытия полного профиля.
Конечно, рядовой Коржавин понимал, что поражение «цели» ракетой — плод напряженного труда всего коллектива. Он отлично понимал и действия капитана Юферова, который, добиваясь согласованности и четкости в работе всех звеньев дивизиона, объявлял одну тревогу за другой. Но когда над головой знойное небо, без единого облачка, и некуда укрыться от палящих лучей солнца, а ты в полном боевом снаряжении, с противогазом и автоматом, мотаешься от пусковой установки к укрытию и обратно, стаскиваешь и укрепляешь одну «акулу» за другой, то невольно закрадываются в сознание разные невеселые мысли и начинаешь мечтать, ожидая как манну небесную последний спасительный сигнал — сигнал на обед.
Коржавин не был исключением. Он выдохся, как и его товарищи по расчету. Выдохся, правда, значительно позже. Его тренированное тело, привыкшее к большим физическим нагрузкам, начало сдавать не сразу. Но и у Коржавина, незадолго до обеда, уже ныла спина и сосало под ложечкой.
— Расчет, в укрытие! — сипло кричит Мощенко — он уже охрип.
Снова удар грома и сноп огня.
Коржавин первым выскакивает из укрытия. «Когда же наконец все это кончится?» Думать некогда, надо действовать. Азарт боя захватывает. Солдаты, шатаясь от усталости, спешат к стартовой установке. И откуда только берутся силы!
После обеда солдаты отдыхали. Капитан Юферов дал сто двадцать минут на отдых. Руслан стянул через голову потную гимнастерку, постелил ее на заросли мака. Маки пружинисто покачивались, удерживая тяжесть рубахи. Снял сапоги. Комья земли покалывали ступни. «Мало хожу босиком, — подумал он. — Ноги совсем разнежились».
Коржавин сел рядом с Зарыкой.
— Жень, ты хоть разуйся!
Но Зарыка не шелохнулся. Вытянув длинные ноги, он монотонно посвистывал носом. «А я вот так сразу не могу уснуть, — с завистью подумал Руслан. — Не могу, и все. А надо бы… Завтра на ринге работать». Он стащил с товарища сапог, размотал портянку. Потом стал снимать второй.
— Может, и меня разуешь, — сказал Мощенко, подымая вверх левую ногу.