— Очень хорошо, мисс Вэн, я отыщу ваш чемодан. Позвольте, — прибавил он, вынимая свою карточку. — Вот мое имя, и если вы позволите, я провожу вас в Париж.
— Благодарю вас, сэр. Вы очень добры.
Молодая девушка приняла услуги своего нового друга так же чистосердечно, как они были предложены. У него были седые волосы, и в этом одном, по крайней мере, он походил на ее отца. Этого было почти довольно, чтобы заставить ее полюбить его.
В таможне по обыкновению были суматоха и замедление — немножко ссорились; немножко подкупили таможенных, но все устроилось наконец. Многие пассажиры остановились в гостинице «Европа», некоторые в других гостиницах на каменной набережной, немногие поспешили взглянуть на собор святого Иакова, на статую Авраама Дюкесна, в шляпе с широкими полями и развевающимися перьями и в высоких сапогах, и купить персиков и абрикосов у шумных торговок. Другие бродили по скользкому рыбному ряду, со страхом и с удивлением рассматривая отвратительных морских угрей и других морских чудовищ, которые находятся в Дьеппе. Мисс Вэн и ее спутник вошли в темную церковь святого Иакова, в маленькую деревянную дверь. Несколько женщин стояли на коленях. Рыбак молился на ступенях маленькой капеллы, в торжественном мраке.
— Я никогда не была здесь прежде, — пролепетала мисс Вэн. — Я ехала через Дувр и Калэ последний раз, но эта дорога гораздо дешевле, и я нисколько не боюсь продолжительного путешествия по морю. Благодарю вас, что вы привели меня посмотреть этот собор.
Через полчаса после этого оба путешественника сидели в первоклассном вагоне с другими пассажирами, французами и англичанами, которые летели по железной дороге мимо прекрасного нормандского ландшафта.
Мисс Вэн смотрела на горы и леса, на фруктовые сады, коттеджи с белыми кровлями, такие фантастические и прекрасные — и лицо ее сияло блеском ландшафта под горячими лучами солнца. Седой джентльмен со спокойным удовольствием смотрел на это чистосердечное личико, на серые глаза, сиявшие радостью, на раскрывшиеся губки, почти трепетавшие от восторга, когда солнечная панорама скользила мимо открытого окна.
Спокойное сердце старого холостяка пленилось чистосердечием, с каким его спутница приняла его простые услуги.
«Другая девушка, ее лет, испугалась бы постороннего мужчину, как дикого зверя, — думал он, — и начала бы жеманиться, но эта молодая девушка улыбается мне и полагается на меня почти с младенческой простотой. Надеюсь, что ее отец человек хороший. Мне не нравится, что она говорила о Шеридане и красавце Бруммеле и о Бифстэкском клубе: это была не весьма хорошая школа для отцов, как мне кажется. Желал бы я для нее, чтобы мать этой бедняжки была жива. Надеюсь, что ее ожидают счастливый дом и счастливая будущность».
Поезд остановился в Руане, и мисс Вэн приняла чашку кофе и несколько бисквитов от своего спутника. Красное августовское заходящее солнце перешло в серые сумерки в это время, и первое сияние луны серебрилось на воде, когда они переезжали через Сену и оставляли за собою освещенный город. Седой англичанин скоро заснул, и в вагоне раздался тихий хор женского и мужского храпенья, только прерываемый время от времени, когда поезд останавливался у какой-нибудь фантастической деревни, походившей на коллекцию швейцарских игрушечных хижин при тусклом свете летней ночи.
Но пусть эти люди храпят и дремлют, сколько они хотят, для Элинор Вэн сна не было. Было бы святотатством спать при этом великолепном лунном сиянии, проезжая мимо этого прекрасного ландшафта.
Нет, блестящие серые глаза мисс Вэн ни разу не сомкнулись в это вечернее путешествие; и, наконец, когда поезд остановился у парижской станции, когда началась суматоха и беготня — молодая девушка высунула голову из окна и ее нетерпеливые глаза устремились на лица в толпе.
Да, тут был ее отец. Старик, аристократической наружности с белыми волосами, с тростью с золотым набалдашником. Элинор указала на него своему спутнику.
— Вот папа — вы видите — этот красавец. Он идет сюда, но он не видит нас. О! выпустите меня, пожалуйста, пустите меня к нему!
Она дрожала от нетерпения, и ее белое личико пылало от волнения. Она забыла свой дорожный мешок, свою книгу, свое тамбурное вязанье, скляночку с нюхательным спиртом, манто, зонтик и предоставила своему спутнику собрать все это, как только он мог. Она сама не знала, как она выбежала из вагона и очутилась в объятиях отца. Платформа опустела в одну минуту, все пассажиры устремились в большую залу ждать, когда осмотрят их поклажу. Мисс Вэн, ее спутник и ее отец были почти одни, и она смотрела в лицо старику при газовом свете.