- Всю войну шоферили, Алексей Петрович?
- Зачем всю войну? Два года на танке версты мерил, На "Климе", а потом на "тридцатьчетверке".
- Теперь, значит, с гусениц на колеса?
- Теперь мир, товарищ майор. Чего же танками землю давить? Она и так еле дышит - чуть не до самой сердцевины продавлена...
- Мир, говорите?
- А как я?е? - Старшина посмотрел на меня с удивлением. - А зачем же люди собрались? Ну, в Бабеле этом?
Или сомневаетесь?
В голосе его послышалась тревога.
- Нет, старшина, не сомневаюсь, - сказал я, думая о своем. - Только сволочей, оказывается, еще в мире много.
- Это верно, - согласился Гвоздков. - Их и на войне смерть миловала. Больше хороших выбирала.
Но слова его доносились до меня как бы издалека. Я думал о своей будущей статье.
Итак, что же я могу противопоставить лжи западных газет? Что, кроме утверждения, что они лгут? Ну хорошо, об освобождении Европы, о целях, с которыми туда вступили наши войска, я могу писать как участник похода.
Западные журналисты не были тогда ни в Польше, ни в Болгарии, ни в Венгрии. А я был. В этом случае у меня явное преимущество. Но когда речь пойдет о Конференции...
В свеем запальчивом желании немедленно дать отповедь клеветникам я забыл, что освещать ход Конференции никто мне не поручал. Я должен был писать о том, что происходит "вокруг"... А что я видел "вокруг"?
"Не съездить ли мне в Карлсхорст, - подумал я, - в это самое Бюро информации. Может быть, там известны подробности о вчерашнем заседании Конференции. Конечно, вряд ли я узнаю больше того, что сообщил мне Карпов. Но все же..."
- Разворачивайся обратно, старшина, - сказал я.- Едем в Карлсхорст.
...Когда я вернулся из Карлсхорста в Потсдам, было уже начало четвертого. Позвонил в квартиру Вольфов.
Честно говоря, мне не хотелось встречаться с Германом.
Я чувствовал себя виноватым, что организовал вчера слежку за ним. Разумеется, Вольф о ней ничего не знал - старшина действовал достаточно скрытно. Но в общем-то у меня же не было никаких оснований следить за Вольфом.
Никаких, кроме простого любопытства. Больше того, Вольф был мне симпатичен. Мне нравилась его манера держаться - смесь смирения и достоинства. Пусть не намеренно, все-таки я оскорбил его своей подозрительностью...
На память мне пришли слова Карпова: "Как тебе может быть безразлично, что сейчас в душе у немцев происходит?.." Тогда я пропустил эти слова мимо ушей. А теперь вспомнил их.
Я знал, что жена и сын Карпова погибли в сорок втором. Жили в маленьком городке западнее Минска и не успели эвакуироваться. Ненависть к немцам безраздельно владела Карповым всю войну.
Сегодня он говорил о них как о заблудших детях, которым надо помочь не только восстановить собственный дом, но и очистить свои души.
Вспомнив слова Карпова, я на мгновение задумался над ними.
Но только на мгновение.
Велев старшине приехать за мной через три часа, я позвонил еще раз, но за дверью было тихо. Открыв дверь ключом, - почему я не сделал это сразу? - вошел в прихожую. На столике лежала записка: "Хэрр майор! В том случае, если вы придете, когда нас не будет, позволю себе напомнить, что комната в вашем распоряжении. На кухне в стеклянной банке кофе (настоящий!). Вы можете сварить его, если пожелаете. Готовая к услугам семья Вольф".
Записку писала, конечно, Грета.
В моей комнате все было по-прежнему. Только кровать аккуратно застелена, подушки взбиты и уложены в строгом порядке.
...После разговора с начальником Бюро информации Тугариновым план статьи у меня более или менее сложился. В Карлсхорсте я не узнал ничего принципиально нового, но Тугаринов с особой четкостью сформулировал то, что было мне известно. Кроме того, я просмотрел свежие советские газеты.
Впрочем, они сообщали о Конференции только то, что она открылась. Однако "Правда" публиковала международное обозрение, в котором говорилось: "Те, кто жаждет срыва переговоров, сознательно нагромождают одну догадку на другую относительно возможных и якобы неизбежных разногласий". Главным вопросом, писала "Правда", является сейчас "закрепление победы путем моральнополитического разгрома всех остатков фашистского влияния, ликвидации всех последствий фашистского владычества".
Вот мне и следовало показать, в какой мере западная печать способствует этому "закреплению".
Материала для полемики у меня было теперь предостаточно.
Я только взялся за работу, когда у входной двери раздался продолжительный звонок.
На пороге стоял Брайт с той самой сумкой через плечо, с которой он был в ресторане. Совсем недавно я дал понять этому типу, что не желаю ни общаться с ним, ни вообще разговаривать.
- У меня нет времени, - резко сказал я. - Срочная работа.
- Ты мне и не нужен, - с наглой улыбкой произнес Брайт и шагнул вперед. Если бы я не отступил в сторону, он, кажется, оттолкнул бы меня плечом. Я приехал к твоей фрау, не помню как ее по имени.
- Ее нет дома, - едва сдерживая возмущение, сказал я. - Никого нет.
- Мне никого и не нужно. Где тут у них столовая?
Видимо, он помнил расположение комнат, потому что безошибочно нашел дверь, которая вола в столовую, и пошел тупа, на ходу снимая с плеча тяжелую сумку.
- Послушайте, мистер Брапт, - входя в столовую следом за ним, с яростью сказал я, - если вам кажется приличным врываться в чужсп дом...
Он выпрямился и, словно подражая кому-то, напыщенно произнес:
- Мистер Воронов, как представитель армип-победительницы я имею право заходить на любую оккупированную союзниками территорию. Правда, данная территория оккупирована вами. Но я, как представитель союзной армии...
Остановившись на полуслове, он вытаращил глаза и громко расхохотался.
- Не валяй дурака, Майкл, - сказал Брайт. - Я приехал, чтобы рассчитаться с твоей хозяйкой. Делаю это при свидетеле.
Он стал доставать из сумки и швырять на стол блоки сигарет, банки кофе, пакеты с сахаром.
- Четыре блока "Лаки страйк", три банки кофе и шесть фунтов сахара. Это я обещал ей за те ложечки.
О'кэй?
Что я мог сказать этому полушуту, полунахалу, этому гибриду шаловливого ребенка с провокатором!
- Меня не интересует твой бизнес, - хмуро сказал я.
- Ты никудышный бизнесмен, я это давно понял, - со снисходительной усмешкой проговорил Брапт, - зато твоя хозяйка вполне может работать на Уолл-стркт.