«На Петров день (29 июня. — Ю.А.) прииде князь велики в Торжок, приидоша же к нему въ Торжек воеводы великого князя Тферьского, князь Юрий Андреевич Дорогобужскы да Иван Микитич Жито со многими людьми на помочь на Новогородци же».
Путь от Волока до Торжка занял 4 дня (считая, что великий князь выступил из Волока на следующий день после прибытия). Средний суточный переход оставался прежним — около 40 верст. Войска вступили на территорию великого княжества Тверского, оставляя Тверь справа, к востоку. Здесь реально вступает в силу статья о военном союзе. /281/
«И пойдут, брате, на нас… и тобе, брате, к нам на помочь самому на конь всести и своею братьею молодшею. в правду, без хитрости. И корм взяти не корыстоватися»[13].
Формально статья предполагала, что «пойдут на нас… Литва, или ляхи, или немци». Но, как уже говорилось, реальная обстановка внесла свои коррективы в этот перечень — врагом оказались новгородцы. Вторым отступлением от буквы договора стало личное неучастие Михаила Тверского в походе великого князя Московского. Это нельзя объяснить его молодостью — ему было 17 лет — он родился осенью 1453 г.[14] Однако самое главное условие договора, его основной смысл были соблюдены. Тверское великое княжество выступало как союзник Московского, впервые тверские полки шли в поход вместе с москвичами.
«Братья молодшая» тверского великого князя, обязанная «всесть на конь», представлена князем Юрием Адреевичем Дорогобужским, удельным князем, который в договоре 1462–1464 гг. не назывался по имени, а входил в состав «меньшей братии». Воеводой при нем был Иван Никитич Жито, член боярского рода Бороздиных (внук реального родоначальника Ивана Борозды).
Участие Тверского полка в походе не было фикцией — князь Юрий и Иван Никитич Жито пришли «со многими людьми». Надо полагать, что Михаил Тверской, желая сохранить хорошие отношения со своим могущественным союзником, действительно стремился оказать ему реальную помощь и этим показать свою лояльность. Участие Твери в военно-политической акции против Новгорода — одна из важных черт кампании 1471 г. Это выступление открывает путь к Новгороду через тверские земли; оно означает признание Тверью руководящей роли Москвы; оно символизирует и материализует военное единство Русской земли под знаменами московского великого князя. Делается важный шаг в развитии военной системы, которая складывалась вокруг Москвы со времен первых Калитичей и была основана на договорных началах в рамках княжеской иерархии. Ее развитие за сто с лишним лет шло, во-первых, за счет уточнения взаимных обязательств при сохранении принципиальной основы — княжеского суверенитета, во-вторых — за счет включения новых членов, т. е. княжеств, не входящих в состав Московского дома. Наиболее крупное из них — Тверское, которое и включается в систему военно-договорных отношений с Москвой начиная со времен Дмитрия Донского[15]. Однако при всей важности договорных отношений как таковых решающей проверкой их является реальная политическая ситуация. А эта ситуация вплоть до времен Ивана III не давала возможностей для фактического проявления московско-тверского союза. /282/ Княжеская смута при Василии Темном превращала многие договорные обязательства в фикцию. Для реализации московско-тверского союза необходимо было достижение определенного уровня политической стабильности всей системы русских княжеств во главе с Москвой. Поход на Новгород в 1471 г. был одновременно и проявлением, и проверкой этой стабильности.
«А из Пскова в Торжок же прииде к великому князю посол Василев, да Богданъ с Якушкою с Шачобалцевым. а присланы с тем, что целование к Новугороду сложили, а сами готови иск. Князь же велики из Торжьку послал к ним Богдана, а с ним Кузму Коробинна, что бы не мочтаа пошли к Новугороду, а Васильа от себя не отпустила».
Военно-походный дневник фиксирует деятельность великого князя как главы общерусского союза — главнокомандующего. В Псков идет категорическое требование о немедленном выступлении в поход, политической акции сложения с себя целования недостаточно. От псковичей требуется реальное военное участие, соответствующее положению Пскова под главенством великого князя. В соответствии с первым требованием великого князя, переданным Яковом Шачебальцевым, «псковичи… месяца июня въ 16 послаша с разметными грамоты… в Великой Новъгород». По словам псковского летописца, Яков Шачебальцев не ограничился передачей великокняжеской грамоты, но и сам «много глаголаше, псковичь позываа: тымы часы со мною на кони вседы пойдите в землю на Великой Новъгород воевати»[16].
15
ДДГ № 9. С. 25–28. См. Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. М., 2003 С. 271–327