Наиболее полный рассказ о Шелонской битве содержится в ВКЛ. Здесь он выделен киноварным заголовком: «О бою на Шолони». В соответствии с полученной директивой, «воеводы великого князя поидоша к Шолоне, и яко пришедшим имъ к берегу реки тоя, иде же брести чрес ея, оже в ту же пору прииде ту рать Новогородскаа противу их съ другиа страны от града своего к той же реке Шолоне, многое множство, яко и ужаснутися полком великого князя, понеже бо в мале бяху все бо вой сущий под ними, не видяще того, пленяху места их окрестъ Новаграда»[34].
Если это сообщение принимать буквально, то оно означает что воеводы, идущие к Шелони по директиве великого князя часть своих сил распустили для грабежа окрестных мест, как это они делали уже и раньше, на марше к Русе. Это поведение в условиях вероятности встречи с крупными силами противника было по меньшей мере рискованным. Оно отвечало правилам и обычаям войны и отражало уровень оперативно-тактического мышления воевод «А новогородцкие посадници все и тысяцкые, купцы и житии людие. мастыри всякие, спроста рещи плотници и горчары и прочий, которые родивыся на лошади не бывали и на мысли которым того, не бывало, что руки подняти противу великого князя. Всех тех изменницы они силою выгнаша, а которым бо не хотели пойти к бою тому, и они сами тех разграбляху и избиваху. а иных в реку в Волховъ метаху, сами бо глаголаху, яко было их с сорок тысячь на /290/ бою том». Это известие, основанное, вероятно, на рассказах пленных новгородцев, интересно в том отношении, что рисует морально-политическую ситуацию в Новгороде, методы мобилизации и качество призванного к оружию контингента. Сообщение тенденциозно — оно стремится изобразить действия новгородских «изменников» в возможно более непривлекательном виде. Тем не менее оно далеко не лишено реализма. В основе своей оно рисует состав и характер новгородского ополчения в общих чертах правдоподобно. Городское ополчение действительно не могло не состоять в своей основной массе из людей, не привычных к войне. В отличие от жителей приграничного Пскова, новгородцы не имели опыта почти ежегодных «разрубов», что, конечно, сказывалось на их потенциальной боевой годности. Мобилизация этих «горчаров и плотников» действительно могла вызвать затруднения и материального, и морального порядка. Нестабильность политической ситуации в Новгороде, раздираемом противостоянием сторонников Москвы и Литвы, сочеталась с низкой боеготовностью призываемых к оружию мирных жителей. Сказался основной недостаток новгородской военной организации — отсутствие конного служилого ополчения.
Наибольшие сомнения вызывает численность новгородского ополчения, приводимая со слов самих новгородцев[35].При проведении самой жесткой мобилизации, при самом тяжелом разрубе едва ли можно было выставить в поле сорок тысяч ратников. В Новгороде не могло быть такого количества даже дворов — основной единицы при разрубах[36]. Думается поэтому, что к летописному известию о численности новгородского войска, двинутого на Шелонь, следует отнестись с большой осторожностью. По всей вероятности, оно было большим, даже очень большим в глазах современников и участников событий, но величины, приведенной летописцем, достигнуть не могло, даже если считать, что в состав 40 тысяч входили не только войска, двинутые на Шелонь, но и пешие рати, отправленные ранее через Ильмень. Чем не менее большое количественное превосходство новгородской рати над великокняжескими войсками на берегах Шелони вполне вероятно[37].
«Воеводы же великого князя, аще и в малеотчета, глаголють бо бывшей тамо, яко с пять тысячь их толко бъ, но видевше многое воиньство их и положне упование на Господа Бога и Пречистую Матерь Его, и на правду своего государя великого князя, поидоша напрасно противу их, яко лвы рыкающе…»
В отличие от приведенной численности новгородской рати численность великокняжеских войск в общем более правдоподобна, хотя тоже отражает высокую степень мобилизационного напряжения.
36
По разрядному празмстному списку 1545 г. в Новгороде числилось 5 096 дворов всех наименований (А АО. Т. 1. № 205). Едва ли в 1471 г. их могло быть намного больше. См. также: Чечулин И. Л. Города Московского государства в XVI в. СПб… 1889. С. 52, Трудно согласиться с А. К. Бановым, который считает что сбор и организация новгородского войска «мало отличались от московских ратей» (Гитов А. К. Указ. соч. С. 10). Напротив, организация городского и служилого ополчений базировалась на разных принципах,
37
Современный нам новгородовед И. Н. Вязшин считает, что «рать была собрана с 30-тысячного города и близлежащих окрестностей… она составляла максимально 10 тысяч» (Вязшин И. Н. От Шелопи к Руси единодержавной. Великий Новгород. 2001. С. 27). Эта цифра представляется вполне правдоподобной.