— Валера, — сказал он, — у меня сердце обливается кровью и в глазах слезы, но вам надо спускаться, таково решение собрания, это в интересах дела.
— Володя, — ответил Хомутов, — не переживай. У нас все в порядке. Мы здоровы, полны решимости завтра выйти на вершину. Для этого мы сейчас переходим в лагерь 5.
За Шопиным микрофон беру я. Тамм с охотой передает его мне, он знает, что я хочу сказать. Я говорю:
— Валера, вы остались одни на горе. От вас зависит судьба всей экспедиции. Будьте предельно осторожны.
— Юра, — громко, напористо отвечает мне Хомутов, наверное, не остыл еще от увещеваний Шопина, — мы не маленькие, у нас у самих уже дети. Нам по сорок.
Во время вечерней связи Хомутов сказал:
— Мы готовились к этому восхождению. Мы готовы к нему и постараемся завтра, в День Победы, выйти на вершину. У нас достаточно кислорода, чувствуем себя прекрасно. Мы уже на маршруте к лагерю 5.
— А если бы Тамм запретил вам восхождение? — спросил я Голодова после спуска.
— Как это он мог бы нам запретить? — улыбнулся Юра. — С нами было все, что нужно для восхождения. Мы приехали в Гималаи, чтобы выйти на Эверест. И кто бы нам запретил это сделать, когда мы были от вершины в нескольких часах хода? — счастливый Голодов, конечно, мог внизу бравировать, но и Валерий Хомутов подтвердил то же самое: не было силы, которая бы задержала их при подъеме на вершину.
— Правда, в 20.00, когда была связь и Валера сказал, что мы уже идем к лагерю, мы еще сидели в палатке, ожидая появления луны, которая выглянула через час, но это уже не имеет принципиального значения, — улыбнулся Голодов.
Действительно, ничто не имело существенного значения, кроме вершины.
Утренняя связь 9 мая застала их на маршруте.
— Следующая связь, будем надеяться, с вершины? — сказал Тамм. — У нас рация постоянно на приёме.
— Выключайте, — посоветовал Хомутов. — Включите в 11.00, мы в это время, по-видимому, будем на вершине.
Этот бодрый, уверенный голос Хомутова задал тон всему дню, солнечному и праздничному.
К 11.00 почти все потянулись к радиорубке, дополнительную рацию включил у себя в палатке Е.И. Тамм.
Напряженное и радостное чувство ожидания, но голос Хомутова в 11.30 был неожиданным.
— База, База, мы на вершине, — в лагере все закричали «Ура!», бросились к Тамму, который вел переговоры, я в своей пустой радиорубке следил за записью разговоров на магнитофон.
Сегодня — кульминационный момент в моей карьере радиста, я должен увековечить поздравления советских альпинистов с Днем Победы с высшей точки Земли.
Тамм ни о чем не расспрашивает:
— Ребята, поздравляю. И скорее вниз. Ждем вас. Желаем удачного спуска.
— Что делать с кинокамерой? — спрашивает Хомутов.
— Да оставьте её на вершине, не тащите лишний груз! — отвечает радостно возбужденный Тамм.
— А сейчас вниз, вниз и вниз. Будьте осторожны при спуске.
Неужели так и закончится связь с вершиной Эвереста? Я чувствую нетерпение Тамма, он не даст мне и слова сказать по рации, чтобы не задерживать ребят со спуском. Есть только один предлог перехватить связь — это сослаться на офицеров связи, которые иногда спрашивали, что восходители оставили на вершине. И я говорю:
— Валера, не уходи, у меня к тебе два вопроса.
Тамм даже не сообразил, что это я говорю из соседней палатки, он говорит: — Валера, подожди, тут с тобой хотят поговорить.
— Я слушаю, — отвечает Хомутов.
— В связи с тем, что офицеры связи придают такое большое значение фиксации всего, что есть на вершине, возможно, так они хотят проверить факт восхождения, перечисли, пожалуйста, все, что есть на вершине.
— Пожалуйста. Итак, восемь пустых баллонов от кислорода, вымпелы спортобщества «Авангард» и альпинистского клуба «Донбасс», значки альпинистского клуба и ТАСС, наконец, вымпелы — флаги СССР, Непала и ООН. И пока еще — кинокамера «Красногорск». Юра Голодов оставил фотографию Сарыма Кудерина — основателя казахстанской школы альпинизма.
Пока Хомутов говорит, у входа в радиорубку возникает Тамм, у него на лице явная досада из-за лишних разговоров и задержки группы на вершине.
— И второй вопрос. Сегодня День Победы, Валера, если есть силы, скажи что-нибудь по этому поводу.
Рука Тамма решительно тянется к радиостанции, которую держу я. Если он еще ждал, пока шел разговор по официальному поводу, со ссылкой на офицеров связи, то самодеятельность терпеть не намерен.
— Ни к чему лишние разговоры, — нетерпеливо заявляет Тамм,— кончай.
Но в этот момент раздается голос Хомутова, он как будто и не слышал вопроса — я просто опередил его: