Будь вы язычником, и ваш город постигла бы какая-нибудь эпидемия, уничтожив треть населения, то вам пришлось бы признаться в полном неведении о смысле подобных ужасов. Вы бы просто спасались бегством, пытаясь любой ценой сохранить себе жизнь. В случае же смерти ваших родственников, вы похоронили бы их без малейшей уверенности в том, что однажды вновь воссоединитесь с ними.
Однако верующие воспринимали подобные трагедии иначе. Уильям Макнейл пишет о первых христианах: «Даже изнуренный остаток выживших, которым каким-то образом удалось преодолеть войну или эпидемию (или то и другое вместе), мог обрести реальное сердечное исцеление и утешение, взирая на образ небесного бытия ушедших родных и друзей… Таким образом, христианство было системой представлений и убеждений, идеально приспособленной к временам невзгод, которые характеризовались повсеместными лишениями, болезнями и насильственной смертью».[1]
«Система представлений и убеждений, идеально приспособленная к временам невзгод»! Христиане не только принимали смерть своих друзей с оттенком триумфа, но и были согласны рисковать собственной жизнью, чтобы помочь другим. Епископ Карфагена Киприан встретил большую эпидемию своего времени чуть ли не с радостью. В одном из трудов, датированном 251 г.н.э., он заявляет, что страшиться чего-либо во время чумы – удел нехристиан.
Наконец, возлюбленнейшие братья, не видна ли вся польза и необходимость настоящей моровой язвы, которая представляется столь страшною и жестокою, из того, что она исследует правоту каждого и испытывает помыслы человеческого рода, открывая: служат ли здоровые больным; любят ли искренно ближние родных своих; жалостливы ли господа к рабам, подвергшимся немощи; не оставляют ли врачи больных, умоляющих о помощи… Но если бы эта смертность и не произвела ничего подобного, то она весьма много принесла пользы христианам и рабам Божиим уже тем, что мы охотно стали желать мученичества, научившись не бояться смерти (курсив – автора).[2]
Как верующим следует относиться к умершим? Киприан продолжает:
Не должно оплакивать братьев наших, по зову Господа отрешающихся от настоящего века, потому что они, как мы знаем, не погибают, а только предшествуют нам, и, отходя, предваряют нас, подобно путешественникам и мореплавателям. Мы должны устремляться за ними любовию, но никак не сетовать о них… а иначе подадим повод язычникам справедливо осуждать нас за то, что мы, как совершенно погибших, оплакиваем тех, которые, по словам нашим, живут у Бога…[3]
Какой язычник может перестать скорбеть, зная, что его родственники живут на небесах? Эта убежденность первых христиан была столь велика, что в их веру обращалось множество язычников.
Если вы считаете, что подобное спокойствие пред лицом смерти исчезло вместе с первыми христианами, то позвольте привести вам современный пример человека, встретившего смерть с невозмутимой уверенностью в том, что он умирает по Божьей воле и в соответствии с Его планом.
У Джеймса Монтгомери Бойса – пастора известной Десятой пресвитерианской церкви, расположенной в центре Филадельфии, – обнаружили неоперабельный рак. Обращаясь к своей пастве за несколько недель до смерти, он ответил на два вопроса, не дававших покоя прихожанам.
Следует ли молиться о чуде исцеления?
Ну, вам, конечно же, никто не запрещает это делать. Впрочем, у меня сложилось общее впечатление, что Бог, способный совершать чудеса – а Он определенно может их совершать, – способен также удержать нас от стремления ставить на первое место саму проблему. Хотя чудеса и случаются, они редки по определению… Думаю, будет куда больше пользы молиться о мудрости для врачей… Я бы сказал, что в первую очередь следует молиться о том, что приносит славу Богу. Он был больше всего прославлен в смерти Иисуса Христа. Бог не избавил Иисуса от креста, хотя мог бы это сделать.[4]
Как относиться к его неминуемой смерти?
Если рассуждать об этом с точки зрения богословия, то я выделил бы два важных аспекта, и первый из них – это Божья суверенность… Мы уже не раз говорили об этом. Когда в нашу жизнь приходят подобные испытания, они не случайны. Мы не должны думать, что Бог почему-то забыл о нас, а наши обстоятельства ускользнули от Его внимания.
4
Из аудиозаписи проповеди Джеймса Монтгомери Бойса «Моисей в пустыне»; сделана Филипом Райкеном в Десятой пресвитерианской церкви Филадельфии 7 мая 2000 года.