— Хорошо … теперь я сама.
Дуня попыталась расстегнуть пояс правой рукой. Левая рука лежала неподвижно. С ней, видимо, было совсем плохо.
— Нет, не могу. Помоги снять.
Он расстегнул и снял пояс.
— Дальше …
Семен осторожно снял с нее полупальто и брюки.
— Ноги целы?
— Кажется, да.
— Дальше …
— Да ты чего?
— Раздевай … совсем … надо осмотреть.
Несколько робея, он снял с нее последнюю одежду. Она вяло помогала ему правой рукой.
— Все цело?
— Нет. На правой груди большая рваная рана.
— Глубокая?
— Не вижу …
— Грудная клетка пробита?
— Нет… вроде бы, не пробита.
— Тогда потом … сначала позвоночник. Переверни меня на живот … Мед8 … давай …
Когда он подправил ей позвоночник, она смогла самостоятельно перевернуться на спину, приподняться на правом локте и кое-как осмотреть себя.
— Все не так уж скверно. Прорвемся. Дальше я действительно смогу сама. Ну что ты на меня так смотришь? Голых женщин не видел? Поди, посиди на кухне. В крайнем случае, позову.
На кухне не было стула, а возвращаться за стулом в комнату было неудобно. Он сел на кухонный столик и стал ждать. Из комнаты не доносилось ни звука.
— Даша, ты жива? — не выдержав, спросил он.
— Все в порядке. Уже скоро … Можно я воспользуюсь твоей ванной?
— Конечно. Полотенце в шкафу.
— Спасибо.
Только тут Семен понял, что впервые назвал ее Дашей. Даша — такое красивое имя. И что же он раньше то ее Дунькой звал?
Время тянулось невыносимо медленно. Потом в ванной зашумела вода. Похоже, Даша пошла мыться. Думаешь пошла? Она ведь только что пластом лежала. Семен решил на всякий случай разогреть остывшее жаркое и включил газ под сковородкой. Шум воды в ванной стих и через минуту на кухню вошла Даша. Она была босиком, в шортах и блузке.
— Смотри, как новенькая, — весело сказала она, поворачиваясь перед Семеном как на демонстрации мод.
От синяка под глазом не осталось и следа.
— А грудь?
— Порядок. Залатала. О, ты уже разогрел. И не подгорело. Ну, ты гигант. Будем праздновать победу. Так. Сковородку на стол. Будем есть со сковородки. Я в детстве очень любила есть жареную картошку прямо со сковородки. У тебя есть подставка? Все. За стол!
Она действительно была как новенькая. Сели за стол.
— Открывай вино. Это настоящее Тауриканское. Никакой не суррогат. Ой, извини. Ты же не умеешь.
Она взяла бутылку, сделала неуловимое движение и бутылка открылась.
— Наливай!
Зазвенел телефон.
— Да, слушаю, Савельева — ответила Даша.
— Даша, ты где? — спросил мужской голос.
— Отдыхаю.
— Мне сообщили, что на RX-3152 ты попала в эпицентр. Ты в порядке?
— Все в порядке, Марк, спасибо.
— Почему не обратилась в лазарет?
Даша промолчала.
— Чтобы сегодня же обследовалась в лазарете.
— Но, Марк…
— Никаких «но», это приказ. И еще: совещание по RX-3152 у меня через 20 минут.
— Может, без меня?
— Не получится, ты основной участник событий. Все, конец.
Даша виновато посмотрела на Семена, мол, вот видишь.
— Давай выпьем — за встречу.
Они чокнулись. Даша пригубила вино, удовлетворенно поцокала языком, качая головой. Семен отхлебнул, не почувствовав никакого особого вкуса. У него пропало всякое настроение. Некоторое время они молчали.
— Давай выпьем еще раз за то, чтобы наши встречи повторялись.
Семен промолчал, но про себя отметил, что не ахти как жаждет повторения такой встречи.
— Ну, мне пора. Что, если я оставлю небольшую сумму денег? Ты сможешь передать ее моим родителям под каким-нибудь предлогом?
— Нет проблем, — Семен пожал плечами.
Даша снова надела свою кожаную тройку. Семен заметил, что ее полупальто выглядит как новое, но он уже перестал чему-нибудь удивляться. Даша подошла к нему, погрузила руки в его волнистые волосы, пригнула голову и поцеловала в губы.
— Спасибо. Я помню, помню. Я должна тебе все рассказать. Но сейчас мне нельзя опаздывать.
Дверь за ней закрылась. После телефонного звонка прошло ровно 20 минут. Он кинулся на лестницу, чтобы предупредить Дашу, что она наверняка опоздает, но лестница была пуста. Это не вызвало у него ни удивления, ни досады, только тупое безразличие. Захотелось забыть все это как дурной сон. Вернувшись в комнату, он увидел на столе небольшой, завернутый в бумагу пакет. Развернул и обнаружил там две пачки денег и короткую записку:
«Передай это моим родителям. Даша».
В каждой пачке было сто листов по 500 рублей. Это его годовая зарплата. Ничего себе, небольшая сумма денег. Купюры были новенькие, хрустящие, будто только что напечатанные. Такие деньги под силу заработать разве что шпионам. Интересно, под каким благовидным предлогом он сможет передать это Дашиным родителям?