Кевин на миг отрыл глаза, и ум его, некоторое время двигаясь в ритм их взаимной игры, в итоге взметнулся наверх сквозь потолок, что сейчас представлял из себя волны, идущие друг за другом и формирующиеся в спирали, являющие собой целые разные отдельные возможности развития жизни, в которые нырнул ум Кевина, приближающийся к полному исчезновению в оргазме света, смерти, перерождения.
4. Из переплетающихся паттернов противоположных друг другу смыслов уже вырисовывалась новая картина мира, которая медленно оживала при помощи музыки, что была составлена из хора нежных голосов, которые, в свою очередь, смеясь и постанывая, вырисовали узоры мира, что возник лишь благодаря их безусловной любви и наслаждению. И мир тот был лишь отражением мельчайшей частичкой души существа, что ритмично вдыхало и выдыхало самого себя, саму жизнь, в беспредельность, наполняя смыслом то, что только что не имело никакого значения. И в этих масштабных пертурбациях, благодаря своему бесконечному могуществу, позволяя возникать даже таким воплощениям собственного разума как ограничивающие факторы, что вовсе не противоречили самой природе этого создания, но, напротив, являлись живым свидетельством воплощения его могущества и бесконечной мудрости, что расстилалась по поверхности им же созданного мира, что был уже изрыт изнутри подобно гигантскому термитнику, в котором произрастали пути неисчислимых ходов и выходов, своеобразных порталов, аналогов кровеносной системы. Они были искусственно созданы только ради того, чтобы окончательно обнажить, выпотрошить всё нутро этого бескрайнего организма, что так заботливо приютил на своей поверхности миллионы живых существ, один из видов которых решил, что знает лучше, как распорядиться окружающей его средой и начал войну, бесконечную войну за удовлетворение собственной иллюзорной жажды, что парадоксально истязала не только его, но и передавалась в самых кошмарных, извращенных формах на тысячи, миллионы других его братьев и сестер, заключенных с ним в одном общем пространстве планеты.
Несмотря на смерть, что съедала одного за другим, на слезы, что лились тысячелетиями, он продолжал свой путь вглубь себя, он продолжал хотеть и невозможно было даже осудить его за это. Так что он практически беспрепятственно шел дальше по поверхности голубой сферы своего дома, уверенно переставляя свои ноги походкой победителя, Императора, который подчинил себе весь мир. И он мог себе это позволить, мог даже допустить мысль о том, что это он сам – то самое творение, ради которого всё и было создано. И это было правильно. Несмотря на летящие по небу огненные снаряды, это было правильно, несмотря на тысячи деревень, что сжигались в пламени беспощадных машин, на смену которым приходили все новые, вонзающие свои стальные когти в почву, вспарывающие ее на десятки километров вовнутрь и достающие из нее самое ценное – кровь, саму жизнь, ценнейший эфир, что служил в некотором роде мерилом человеческой жизни в этом мире. Кто мог вообще придумать подобное? Разве только спящий бог, наблюдающий за собственной фантазией и по неосторожности вдохнувший в образ своего сновидения чуть больше деталей, чем следовало, что позволило ему еще больше увлечься и проникнуться теми сюжетами, что породила его собственная, воистину богатая фантазия! А возможно, всё это было сделано, спланировано им специально, ведь кто во всем мире сможет осудить его? Где возможно отыскать того мудреца, который смог бы заявить о том, что создатель сновидения, частью которого он сам и является, поступает неблагоразумно? Кто мог обвинить его в безумстве, если даже самые изощренные проявления этого процесса были всего лишь игрой, которой он самозабвенно отдавался? И что послужило бы мерилом благости, которую он должен был ниспослать тем, кто так сильно жаждал ее? Ведь как он мог спасти несуществующих персонажей собственного сна? Только одним способом – пробудившись, осознать, что все произошедшее – не более, чем условности, что порождали кровавый конфликт, войну за дикий эфир.