Приблизившись к зданию, капитан позволил автопилоту глайдера ввести машину во входной терминал: глайдер, вливаясь в поток таких же машин, облетел вокруг вздымающейся на двести метров над вершиной купола антенны дальней связи и нырнул в сужающуюся воронку терминала.
Из терминального ангара транспортер принес их к центральным лифтам, и скоростной подъемник устремился вниз.
— Теперь я вас отвезу в гостиницу, — сказал молчавший до этого капитан. — Пообедайте. В номере вас ждет пакет со служебными материалами. Ознакомьтесь с ними. Сейчас двенадцать сорок по местному. Пожалуйста, будьте в номере в семнадцать часов. Вас вызовут для беседы.
Волошин кивнул. Лифт открылся, они вышли в до боли знакомый ему холл. Ким повернул голову, чтобы увидеть номер сектора над терминалом рецепции, и вздрогнул: сектор 12–12! Именно в этом секторе гигантской служебной гостиницы Конторы он жил раньше в свои приезды сюда.
В номере все было так же, как раньше, то есть никак. Унылая, словно в каюте военного корабля, койка. Унылый квадратный стол с мощным профессиональным терминалом. Унылые серые пластиковые стены, унылая окнопанель со стереовидом старого Парижа (судя по автомобилям, 30-е годы XX века). Три метра в ширину, три в длину, два с половиной метра в высоту. Чудо.
На койке лежал чемодан, на столе — пакет. Обычный бумажный пакет, заклеенный скотчем.
Ким посмотрел на чемодан, потом — на пакет. В номере дуло, он положил руку на серповидный сенсор интерьерника и уменьшил вентиляцию. Удивительно, подумал Ким, сколько лет я даже не вспоминал о том, что такое интерьерник и как им управлять, а руки делают сами.
Пакет Киму понравился больше. Он вскрыл его. Там лежала тысяча долларов наличными, кредитка на новое имя, пачка документов — идентифик, паспорт и социал-карта Кима Волошина; несколько легальных, совершенно настоящих идентификов самых разных организаций на то же имя (от Фонда развития традиционных культур и информационной редакции телекомпании «Всемирные теленовости» до страховой компании «Аргус» и сетевого обозрения «Утренний Галанет»). Отлично.
Кроме денег и документов, в пакете была только одна бумажка. На ней чьей-то рукой было размашисто написано:
Г-н Волошин,
в чемодане, кроме одежды и оружия, есть блокнот и рид-сенсоры. Прочтите прилагаемые материалы.
Подписи не было.
Ким распахнул чемодан. Там, действительно, была одежда: парадная полковничья форма, два рабочих комбинезона, джинсы, джемпер. На дне лежала кобура с мощным вороненым «штандартом», к рукояти которого был привинчен смартик — устройство для мгновенного выброса оружия в руку. Рядом лежал браслет-регистр, который Ким сразу надел, и блокнот.
Ким достал плоскую книжечку, раскрыл ее и усмехнулся. Помнится, был у меня в XX веке компьютер, хор-рошая такая машина…
Блокнот пискнул и сказал:
— Готов к знакомству.
— Я — Ким, — сообщил блокноту Волошин, повалившись в кресло. — Запомни меня, я — твой хозяин.
— Слушаю и повинуюсь, хозяин! — бодро отчеканил компьютер по-русски. Ким прыснул: машинку готовил к встрече с ним парень не без юмора.
Ким вытянул из бокового гнезда длинные тонкие шнуры рид-сенсоров и прилепил их к вискам. Большинство постоянно работающих с компьютерами людей не пользуются рид-сенсорами или подключают их к рукам, ускоряя ввод, но считывать большие объемы информации удобнее прямо на мозг, хотя это не очень полезно. Впрочем, все лица той профессии, к которой здесь принадлежал Ким, пользуются этим способом. Есть уникумы, которые за двадцать-тридцать секунд могут считать до десяти мегабайт чистого текста. Большинство читает по мегабайту в минуту. Ну а Ким не был даже большинством, он сознавал, что его мозг, по сравнению с мозгом человека нынешнего времени — реликт каменного века. Ким мог читать пятьдесят-сто килобайт в минуту. Все — быстрее, чем глазами.
Ким закрыл глаза и мысленно позвал компьютер. Тот осторожно спросил:
— Щадящий режим, мягкий съем?
— Да, дружище, — ответил Волошин, и в его голову потекли килобайты.