Конечно, я имела время, и она продолжала: "Каждую пятницу моя мама посещает ваше служение чудес в Первой пресвитерианской церкви в Питтсбурге, и каждая пятница - ее день поста. Когда утро пятницы приходит, она делает всю семью такой несчастной, что мы ненавидим собираться за столом для завтрака. Я ненавижу пятницу! Папа ненавидит пятницу! Моя младшая сестра и брат ненавидят приход пятницы, потому что мы знаем, что будет, когда мы сядем за стол для завтрака. Мама войдет с вытянутым лицом. Она будет наливать кофе папе. Она будет подавать нам яйца, тосты и кашу. Но будет делать это с сознанием долга, с вытянутым, печальным лицом, и каждым жестом будет напоминать нам, что она постится, что хотела бы позавтракать. Но это ее посвящение посту.
"Затем, она наливает вторую чашку кофе папе, и, как правило, предлагает маленькую проповедь о посте. Мисс Кульман, ради нашей семьи, не могли бы вы, пожалуйста, упустить пост из вашего учения?"
Я протянула руку к этой молодой леди и сказала, «Дорогая, я не могу упустить что-то, что есть в Слове Божьем. Это ваша мама должна научиться находить радость в посте. Когда пост - это тяжелая работа, и не что иное, как обязанность, формальность и обряд, он потерял свою цель. Твоя мама может точно также сесть за стол для завтрака в пятницу утром и съесть два яйца вместо одного, потому что пост не значит ничего большего для нее, чем форма, церемония, долг. Настоящая радость была убрана из ее жертвы, и она только делает его бременем для своей семьей и тем, что они будут презирать всю свою оставшуюся жизнь".
Считайте это предостережением, сделанным в любви: Если ваша семья больше не рассматривает их дом в качестве убежища, пришло время исследовать вашу собственную жизнь, исследовать свое собственное сердце. Я говорю детям Божьим, которые исповедуют духовные вещи. Всегда помните: дом мужчины должен быть его крепостью; и всякий мужчина, который имеет семью, должен быть счастливым и иметь желание приходить домой, чтобы провести вечер с женой и детьми.
Это обязанность жены создавать атмосферу мира, тепла и любви, чтобы добиться особого домашнего уюта, который будет побуждать мужа и детей спешить домой. Если ваши дети предпочитают быть в соседском доме, а не в их собственном, может быть, что-то неправильно с атмосферой их семейной жизни, и вы будьте мудры, чтобы сделать это предметом молитвы.
Когда я была ребенком, я любила мамино печенье больше, чем печенье, которое пек любой сосед, хотя я не очень уверена, что печенье мамы было настолько хорошим. И я до сих пор могу слышать, как мама просит прощения за горелые тосты, которые она часто подавала папе на завтрак. Тогда папа мог сказать: «Ну, Эмма, я лучше буду есть твои горелые тосты, чем есть в любом другом месте».
Я помню наши визиты в дом тети Белл. Моя тетя Белл была сестрой мамы, и могу также сказать вам, что тетя Белл любила произвести впечатление. Когда мы пошли в гости к тете Белл, ее стол был заставлен большим разнообразием блюд. Она приготовила несколько различных видов мяса, и когда дело доходило до десертов, лишь торта и пирога никогда не было достаточно. Она всегда делала что-то еще также.
Но позвольте мне поделиться чем-то с вами. Уже на следующий день после того, как мы были у тети Белл, папа обращался к маме, когда они сидели за ужином, и говорил: "Эмма, я лучше буду есть дома каждый день, чем есть в доме Белл". Теперь, это не потому, что мама была такой хороший повар. Она на самом деле им не была. Она не любила готовить. Мама никогда не была рабом своей кухни. Я могу видеть ее сейчас, как она сидела на переднем крыльце. Время ужина приближалось, и вдруг можно было увидеть идущего папу. Мама обращалась ко мне и говорила: «Быстро! Быстро! Быстро, Кэтрин! Постели скатерть на стол и поставь кофейник на плиту! Идет папа!». Поскольку папа видел белую скатерть на столе и кофейник на плите, он не знал, что мама трудилась весь день, чтобы подготовиться к ужину в тот вечер.
Счастливый дом это гораздо больше, чем еда на столе. Мама делала дом приятным. Была атмосфера любви в нем, и мы хотели быть дома, сидеть за нашим столом во время ужина, чем где-либо еще в мире. Папа предпочел бы есть горелые тосты мамы на завтрак, я бы предпочла мамино печенье, чем печенье любого соседа или любую еду тети Белл.
Бог дал нам физическое тело, которое нуждается в пище, и также частью Его великого плана для человечества было, чтобы мы работали. Бог никогда не предполагал, что мы будем счастливы без работы, и Он так задумал человека, что он счастлив, когда работает. Это не позор - работать. Это часть Божьего плана для здоровой человеческой жизни.
Мы читаем, что Господь Иисус наблюдал детей за игрой и рыбаков и фермеров за своей работой. Иисус Сам работал, но Он выделил время, чтобы присутствовать на свадебном пиру в Кане Галилейской. Он желает, чтобы вы и я проявляли неподдельный интерес во всех делах жизни, и делах наших друзей. Он дал нам способность иметь удовольствие, и Он желает, чтобы мы наслаждались Его даром жизни.
Чтобы мы ни делали, возлюбленные, должна быть радость в том, что мы делаем. Бог создал нас для работы. Он создал нас для пищи, Он создал нас для физических упражнений, Он также сотворил нас для отдыха. Он хочет, чтобы мы наслаждались нашей пищей. Он хочет, чтобы мы наслаждались нашей работой. Он хочет, чтобы мы наслаждались нашим отдыхом. Он создал чудесное царство природы –
"Всё яркое и прекрасное,
Все творенья большие и малые,
Все мудрое и чудесное:
Господь сотворил это все!"
(«All things bright and beautiful», детская песня)
И Он создал все для нашего удовольствия, так же, как и для Его славы. Бог ожидает, чтобы Его дети были аккуратными в своей одежде и манерах. Конечно же, Он желает, чтобы мы были привлекательными христианами. Я помню, как усердно мама трудилась, чтобы сделать мне красивые маленькие платья. Она шила в поздние часы ночи, даже после того, как папа ушел спать. Почему? Потому она находила удовольствие во мне. Я была ее ребенком. Она хотела, чтобы я хорошо выглядела. Она гордилась мной.
И я твердо верю, что наш Небесный Отец хочет, чтобы вы и я одевались, выглядели и поступали так, чтобы Он мог гордиться нами, гордится достаточно, чтобы сказать: «Это моя дочь! Это мой сын!». Он хочет этого для тебя и меня.
Просто религия
Недавно прекрасная молодая леди двадцати трех лет прилетела в Питтсбург из Нью-Йорка с целью посетить служение в пятницу в Первой пресвитерианской церкви. Ее семья и все ее родственники живут в южном городе. Семья очень религиозная, и каждый член на протяжении поколений принадлежал к той же церкви. Еще до того, как каждый новый ребенок издаст свой первый крик, все они заранее знали, что, когда этот ребёнок родится, он будет принесен в эту церковь, и когда он станет достаточно взрослым, пойдет в воскресную школу в этой церкви. А потом, когда он достигнет возраста для членства в церкви, то будет членом этой церкви, и когда он станет немного старше, то будет петь в хоре. И, наконец, когда молодые мужчины вырастут до зрелого возраста, они станут диаконами или служителями церкви. Так было на протяжении поколений.
Но вот, внезапно, эта чрезвычайно выдающаяся студентка нарушила шаблон и стала непокорной. Она была первым членом семьи, который повернулся спиной к церкви. Когда она приехала в Питтсбург, я нашла ее очень бунтарской; но очень откровенной и честной со мной. Одно из того, что она сказала мне первым, было: «Мисс Кульман, я восстаю против религии. Я устала от нее!» Прежде чем она смогла продвинуться дальше, я посмотрела на нее прямо и сказала: «Разве это не странно, что вы и я чувствуем то же самое?».
Она уставилась на меня с полнейшим недоверием, написанным на ее лице. Я застала ее врасплох до такой степени, что она молчала. Она просто смотрела на меня с открытым ртом. Она не сказала ни слова, хотя ее маленькая речь не была закончена.