После долгого отступления армия генерала Барклая-де-Толли вблизи Смоленска предприняла первую попытку отрезать Великой армии путь на Москву. Разыгралось ожесточенное и кровопролитное сражение, в котором русские понесли втрое больше потерь, чем у французов и их союзников, затем русская армия возобновила движение вспять, чтобы Наполеон, пребывавший в очевидной нерешительности, не смог воспользоваться успехом и разгромить неприятеля.
Где-то на расстоянии 150 километров от Москвы русское командование, во главе которого незадолго до этого был поставлен генерал Кутузов, решило дать крупное сражение с целью перекрыть Великой армии подступы к древней столице России. Кутузов выбрал место для позиции близ реки Москвы, которая течет в направлении Москвы, и деревни Бородино[1].
Сражение, великолепно описанное Л. Н. Толстым в романе «Война и мир», было неслыханно жестоким. По некоторым оценкам, число убитых в этот день — самое большое за всю военную историю до битвы на Сомме в Первую мировую войну[2].
В целом победа осталась за Великой армией, и она могла идти в наступление на Москву, однако русские солдаты оказали столь героическое сопротивление, что Кутузов позволил себе отправить в Санкт-Петербург ложный рапорт об одержанной победе.
В течение следующей недели в среде русского командования велись ожесточенные споры о том, следует ли армии дать последнее сражение у ворот Москвы, в котором она с большой вероятностью могла быть повержена. В конечном счете Кутузов решил оставить Москву, дабы спасти остатки собственных войск, после чего установилось своеобразное перемирие: авангард Великой армии во главе с Мюратом шел по пятам отступавшей русской армии, не атакуя ее. Имели место даже сцены братания прикрывавших отступление казаков и шедших в авангарде французских гусар.
Вот при каких обстоятельствах Наполеон вступил в Москву, оставленную русской армией и, что самое главное, горожанами. Почти тотчас же, 14 сентября, организованные шайки подожгли город по приказу генерал-губернатора Ростопчина. Некоторые части Великой армии, не принимавшие участия в Московской битве[3], входили в город стройным порядком, вслед за собственным военным оркестром. Первыми там оказались польские гусары, вслед за ними вошли эскадроны 2-го французского кавалерийского корпуса.
С этого дня история реальная и история воображаемая, являющаяся предметом настоящего сочинения, расходятся в описании событий.
История реальная повествует о длительном пребывании Наполеона в Москве. Мало с кем общавшийся, терзаемый внутренними противоречиями, изучавший различные предложения, представляемые на его рассмотрение, и не делавший по ним определенных выводов, он покинул Москву 19 октября. В тот момент, когда он решился уйти, погода начала меняться. Лишь 9 ноября он добрался до Смоленска, занесенного снегом, который шел в течение трех дней. Температура воздуха опустилась до пятнадцати градусов мороза, задул северный ледяной ветер. А Великая армия прошла только половину своего обратного пути по территории России. Второй половине суждено было завершиться муками и агонией, при мысли о которых по сей день сжимается сердце.
История воображаемая исходит из предположения, что Наполеон довольно рано, в частности под давлением своего министра иностранных дел Коленкура, стал сознавать, какими опасностями чреват его неблагоразумный поход в Россию. Он колебался и подумывал о том, чтобы повернуть обратно на полпути, даже не беря Москву, но стояло еще лето, а он находился всего в нескольких сотнях километров от Москвы, то есть ближе, чем Париж от Страсбурга. Был соблазн завершить кампанию победой, которая прогремит на всю Европу, и как можно скорее вернуться назад, воспользовавшись плодами этой победы и одновременно сохранив армию. Тогда он вернулся бы с триумфом, искоренил крамолу, покончил с плетущимися втайне заговорами против него и взялся за дела, которые стали бы венцом его правления.
Вот какой сюжет предлагает нашему вниманию история воображаемая. Она оторвана от реальности всего на несколько десятков минут, которые должны быть в распоряжении у столь блистательного и расчетливого ума, каким обладал Наполеон Бонапарт, для принятия решения. Я не собираюсь, по крайней мере на страницах этой книги, участвовать в увлекательной дискуссии, сравнивая воздействие решений, принимаемых носителями власти, с влиянием культурных и социальных сил, формирующих наше общество. Это попытался сделать Л. Н. Толстой, однако 122 страницы[4], которые он посвятил данной теме в эпилоге к «Войне и миру», привлекают гораздо меньше внимания читателя (если к тому моменту он вообще не решает закрыть книгу), чем любовная линия Наташи Ростовой и князя Андрея Болконского.
2
По самым последним подсчетам, произведенным историком Адамом Замойским, — 73 тыс. убитых и раненых, из них 45 тыс. русских и 28 тыс. — солдат Великой армии, в том числе 29 русских генералов, включая Багратиона и Тучкова, и 48 генералов Великой армии (11, в том числе брат Коленкура, погибли).