Через несколько дней по всей округе разнеслась весть: на седьмом километре слетел под откос сдвоенный фашистский поезд.
В разгар осени в соседнюю деревню прибыла немецкая фронтовая часть. Ее штаб, застигнутый непогодой, остановился в Старом Рукаве. Начальник штаба приказал старосте:
— Истопить все бани. Зажарить кур.
Выполняя приказание, Григорий Никитич думал: «Известить бы партизан. Сам не отлучишься: сразу хватятся. А ребятишки в непогодь ночью в лесу, пожалуй, растеряются…»
Улучив момент, наскоро забежал домой. Позвал детей, рассказал, как найти партизан — идти по тропинке к бывшему хутору лесника. Сообщил пароль. Глубоко вздохнул, поцеловал ребят и пожелал сердечно:
— Час добрый!
Путь был долгим, изнурительным. Нудно цедил дождь. Под ногами чавкала липкая грязь. Колючие щетки елок царапали щеки. А Таня не замечала этого. Волновалась ли она? Да, конечно! Но самочувствие было радостное: «Пришла пора, когда и ты, Таня, сможешь отомстить врагу…» Борька тоже держался молодцом.
В указанном отцом месте — у березок-близнецов — их тихо окликнули. Вздрогнула Таня от неожиданности и… забыла пароль. Ответила с опаской:
— Таня… Гусева Таня.
В партизанском штабе Таня слово в слово пересказала все, что наказывал отец.
К Старому Рукаву народные мстители подошли перед утром. Бесшумно сняли часовых. Окружили дома, в которых расположились фашисты. Партизаны уничтожили штаб оккупантов, сожгли их автобусы, захватили особо важные документы и «языков».
Семнадцать месяцев в тылу врага Таня Гусева жила нелегкой опасной жизнью. Семнадцать месяцев — до возвращения Советской Армии — Таня Гусева была разведчицей и связной народных мстителей.
Через несколько дней после освобождения Ржевской округи от фашистских захватчиков в глубокий тыл — в Магнитогорск отправился поезд с подростками. Уральский город встретил их радушно. Он стал вторым домом Тани Гусевой и многих-многих ее друзей: они живут и поныне на нашей доброй магнитогорской земле. Таня окончила профессионально-техническое училище, стала строителем.
Каждое утро поднималась Т. Г. Гусева-Есина на леса магнитогорских новостроек. Она внесла свою, бойцовскую лепту в святое дело победы над фашизмом, а теперь закрепляла эту великую победу мирным созидательным трудом.
МНОГИЕ ИЗ ГЕРОЕВ ФРОНТА И ТЫЛА ВРЕМЕН ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ ИЗВЕСТНЫ ВСЕМУ МИРУ. ДРУГИХ ЗНАЮТ ОДНОПОЛЧАНЕ И ЗЕМЛЯКИ. А ЕСТЬ ЕЩЕ МИЛЛИОНЫ И МИЛЛИОНЫ ЛЮДЕЙ — И ТЕХ, КТО ПАЛ В БОЮ, И ТЕХ, КТО СЕЙЧАС ЖИВ И ТРУДИТСЯ, ЧЬИ ИМЕНА ШИРОКО НЕ ИЗВЕСТНЫ. ЭТИ ПРОСТЫЕ И СКРОМНЫЕ ЛЮДИ ПРОЯВИЛИ БЕСПРИМЕРНОЕ МУЖЕСТВО, ПРЕЗРЕНИЕ К СМЕРТИ, ОТВАГУ УМ, НАХОДЧИВОСТЬ, НЕПРЕКЛОННУЮ ВОЛЮ К ПОБЕДЕ.
Л. Д. СИТКОВА,
ветеран войны, бывший комсорг снайперской команды
ВРАГ НА ПРИЦЕЛЕ
В 1942 году в Москве по инициативе ЦК ВЛКСМ была создана Центральная женская школа снайперской подготовки. За годы войны она подготовила около двух тысяч снайперов. Они уничтожили более 12 тысяч фашистов.
Девчата-добровольцы, комсомолки 40-х годов. Мы были из различных краев и областей страны. Всех нас в снайперскую школу привело одно стремление — скорее попасть на фронт.
Учиться было нелегко. Готовили из нас настоящих солдат. Мы стойко переносили все трудности. Окончили школу с отличными и хорошими результатами. При выпуске каждой вручили снайперскую винтовку.
И вот мы на Карельском фронте. Пять землячек: Зоя Юсупова, Рая Кондрашова, Маша Корзинкина, Лена Ляндсберг и я — все из Оренбуржья. Зоя при распределении попала на Кестенское направление, остальные — на Мурманское.
Север поразил нас. Мы впервые увидели северное сияние, полыхавшее какими-то невероятными, волшебными цветами, бескрайнюю, заснеженную даль. Живых, настоящих оленей…
Мы прибыли в 155-й стрелковый полк, командный пункт которого от переднего края обороны находился в трех километрах. В снайперской школе нас многому научили, но боевой практики у нас не было. На помощь пришли опытные снайперы Ефимов, Кузьмин и Лавриненко. Они познакомили нас с обороной противника, показали удобные для «охоты» места, откуда просматриваются подходы к вражескому опорному пункту. С горы мы видели вьющуюся внизу дорогу, по которой, по словам снайперов, проходят повозки и группы солдат.
Когда, наконец, мы освоились с обстановкой, хорошо пристреляли свои винтовки, нас выпустили за передний край. Осторожно поднимаемся вверх по тропинке на линию обороны — высоту 314,9 метра. Расстояние между нашей и вражеской высотой от 250 метров до одного километра. Надо сказать, что стреляли мы все отлично и, видимо, сразу нанесли фашистам значительный урон, так как в ответ они открыли ураганный артиллерийский огонь. Это был наш первый боевой урок.
Нам часто приходилось выползать на нейтральную полосу для «охоты». Не один раз выбирались на передний край и мы с Леной Ляндсберг — с ней работали в паре. Первый раз, никого не предупредив, выползли за оборону в старые траншеи в три часа утра. Устроились, замаскировались и начали наблюдение. Сопка еще в тумане. Ждем, чтобы ветерок сдернул эту завесу. Важно не пропустить момент. От напряжения не чувствовали ни рук, ни ног. Траншея противника спускалась вниз, и получался небольшой разрыв, который фашисты преодолевали бегом. Мы терпеливо ждали, и когда такой перебежчик появился, одновременным выстрелом уничтожили его. Между нашей обороной и обороной противника завязалась перестрелка. Когда она закончилась, мы по-пластунски добрались до своих.
Нас встретили не так, как мы ожидали, а как следует отругали, что без предупреждения выбрались за передний край. Оказывается, нас чуть не обстреляли свои, когда мы возвращались.
Однажды нас вызвал командир батальона капитан Стрыгин. Мы уважали комбата за его смелость, какую-то отчаянность. Позднее он получил звание Героя Советского Союза. Звонит он тогда во вторую роту и говорит:
— Посылаю двух фотографов. Подскажите, кого надо заснять.
На новом участке появился фашистский снайпер, который выводил из строя наших солдат. Нам поставили задачу выследить и ликвидировать его. Еще до рассвета мы с Леной выбрались за передний край, разместились в укрытии на нейтральной полосе и начали наблюдать.
Когда утром наши солдаты стали перебегать по открытому участку, вражеский снайпер обнаружил себя. Он находился за большим валуном. Мы с Леной сняли его.
Тут на нас обрушился яростный огонь противника. Все камни вскоре были поцарапаны осколками мин. Мины рвались совсем близко, одна упала почти у входа в наше укрытие, но, к счастью, не взорвалась.
Хорошо, что наши открыли ответную стрельбу. Воспользовавшись, что противник перенес свой огонь на пулеметчиков, мы перебрались в свои траншеи. Задание комбата было выполнено.
Весна постепенно уходила, наступало заполярное лето с его круглосуточным днем. Солнце только доходило до горизонта и тут же начинало подниматься снова. Обнажался от снега мох, в нем часто мелькали алеющие бусинки клюквы, которая после зимы была очень вкусной. Попадались и другие северные ягоды. «Охотиться» оказалось значительно труднее, почти невозможно стало маскироваться. Чаще всего мы ловили фашистов на дорогах и тропах. А пулеметчики, услышав наши выстрелы, открывали огонь. Это сбивало гитлеровцев, и они нас не могли засечь.
Шла подготовка к наступлению. Нужны были «языки», брать «языка» в условиях круглосуточного заполярного дня очень сложно, поэтому операция проводилась боем — разведчики шли за добычей, а мы их прикрывали.
После продолжительной артиллерийской подготовки разведчики преодолевали в намеченном месте нейтральную полосу и врывались в траншеи противника под прикрытием всех огневых точек нашей обороны. Держа под постоянным обстрелом вражеские наблюдательные пункты и огневые точки, снайперы оказывали свою посильную помощь в захвате «языка».